Диссертация
Базиков, Михаил Васильевич
Ученая cтепень:
Кандидат психологических наук
Место защиты диссертации:
Ярославль
Код cпециальности ВАК:
Специальность:
Общая психология, история психологии
Количество cтраниц:
Глава 1. Психологические воззрения А.Н.Острогорского.
1.1. Жизненный путь Алексея Николаевича Острогорского .
1.2. Общепсихологические взгляды А.Н.Острогорского.
1.3. Взгляды А.Н.Острогорского на нравственное воспитание: от навыков к нравственным поступкам.
1.4. А.Н.Острогорский о педагогической справедливости.
1.5. О формировании нравственных привычек.
Глава 2. Психология семейного воспитания в психолого-педагогическом наследии А.Н.Острогорского.
2.1. Концепция семейного воспитания по А.Н.Острогорскому.
2.2. Роль взаимоотношений родителей и детей как участников воспитательного процесса.
Глава 3. А.Н.Острогорский о личности педагога, воспитателя.
3.1. Формирование концептуальных подходов к личности воспитателя.
3.2. Своеобразие взглядов А.Н.Острогорского на проблему личности воспитателя и профессиональной подготовки педагогов.
3.3. Жизнь и творчество А.Н.Острогорского в свете его требований к личностным качествам педагога.
Глава 4. Психопрофилактические и социально-гигиенические взгляды А.Н.Острогорского.
Глава 5. Использование наследия А.Н.Острогорского в практической деятельности экстерной школы-интерната.
Введение диссертации (часть автореферата) На тему "Психологические и психопрофилактические воззрения А.Н. Острогорского"
Актуальность исследования. Социальные процессы последних лет характеризуются серьезными изменениями во многих областях духовной жизни, что существенно повлияло на культуру и образование. Данные изменения оказывают не всегда положительное воздействие и на психику человека, особенно формирующейся личности. Похожие процессы имели место и в пореформенной России XIX века, а их анализ представителями отечественной педагогической и психологической науки носит поэтому не только чисто исторический интерес.
Переживает кризис и современная школа, будучи своеобразным отражением существующего общественного устройства, кризис обусловлен в немалой степени трудностями в социально-экономической сфере, разрушением веками создававшихся духовно-нравственных устоев, криминализацией населения и многими другими обострившимися в последнее время явлениями. Как следствие этого, в стране неуклонно растет число малолетних пациентов психоневрологических учреждений; детская преступность, проституция, наркомания и другие негативные явления выходят на первые места в ряду массовых современных социальных патологий. Даже те учащиеся, которые относятся к разряду внешне благополучных, испытывают трудности и в интеллектуальном, и в коммуникативном, и в отношенческом планах.
В решении этих проблем существенную помощь могут оказать исследования, посвященные изучению опыта отечественных ученых, и в первую очередь основоположников российской педагогической психологии. В их ряду важное место занимает педагог-психолог Алексей Николаевич Острогорский (1840-1917), который в своих работах поднимал и успешно решал самые актуальные для своего времени психологические, педагогические и психопрофилактические проблемы.
Как известно, это было время коренных социальных преобразований после реформы 1861 года, характеризующейся незавершенностью и противоречивостью. Все это так или иначе отражалось и на общественной психологии, и на уровне индивидуального сознания. А.Н.Острогорский в своей научной деятельности исходил из учета указанной противоречивости, которая напоминает и ситуацию конца XX начала XXI века в России. По этой причине ряд его наработок может быть использован в практике психолого-педагогической деятельности и сегодня. В то же время его ключевые идеи значимы для современных общей психологии и психологии личности.
В отечественной психолого-педагогической литературе можно встретить совсем небольшое количество работ, анализирующих деятельность А.Н.Острогорского. Так, в 1918 году вышла краткая биография учёного, написанная его сотрудником по журналу «Педагогический Сборник » И.С.Симоновым; в 1946 увидела свет диссертация З.Н.Свиридовой, посвященная журналу «Детское Чтение », где в числе прочих рассматривался период, когда во главе журнала стоял А.Н.Острогорский. Изучением педагогического наследия учёного занимался в середине 50-х годов М.Г.Данильченко, изложивший данный вопрос в нескольких публикациях (1958, 1963, 1985) и в своей диссертационной работе. Вместе с тем, комплексный анализ психологических и психопрофилактических воззрений А.Н.Острогорского до сего времени никем, по нашим сведениям, в полной мере не проводился. Это тем более странно, что А.Н.Острогорский относится к числу тех ученых, которые стремились «разрабатывать теорию, которая объясняла бы возможно всесторонне и целостно педагогический процесс, включая воспитание и обучение, цели, содержание и методы образовательной деятельности, специфику усвоения знаний учащимися различного школьного возраста, развитие интеллектуальных способностей, чувств, воли, характера» , то есть его вклад в науку достаточно велик. Тем не менее, в отечественных курсах и учебниках по истории психологии имя А.Н.Острогорского обычно не упоминается, тем более это характерно для зарубежных руководств по истории психологии. Лишь в работе А.А.Никольской (1995) дается краткий анализ некоторых положений концепции ученого, связанных преимущественно с формированием нравственных привычек и развитием воли учащихся.
Специальный развернутый анализ психологических взглядов А.Н.Острогорского необходим как для адекватной реконструкции развития отечественной психологической науки в досоветский период, так и в связи с тем, что многие идеи ученого сохраняют свою актуальность для современной педагогической практики.
Объект исследования: научное наследие А.Н.Острогорского, его деятельность как психолога и педагога.
Предмет исследования: психолого-педагогические и психопрофилактические воззрения А.Н.Острогорского, перспективы использования его идей в современной воспитательно-образовательной практике.
Цель диссертационной работы: определение специфических особенностей исследовательского подхода А.Н.Острогорского к разработке проблем психологии; выявление его эвристического потенциала при рассмотрении психолого-педагогических феноменов в неразрывном единстве научно-психологического и нравственно-этического компонентов; выделение психологических и психопрофилактических аспектов научного наследия ученого, которые могут быть реализованы в практике психокор-рекционной работы с девиантными и дезадаптированными детьми и подростками.
В соответствии с поставленной целью исследования были определены следующие задачи:
На основании историко-психологического анализа публикаций и архивных материалов А.Н.Острогорского выделить наиболее значимые научные концепции в сфере педагогической психологии, выявить специфические черты, характеризующие исследовательский подход ученого к разработке проблем психологии;
Исследовать нравственные аспекты психолого-педагогических воззрений ученого в плане их реализации в системе духовно-нравственного воспитания детей и подростков;
Охарактеризовать сущность взглядов А.Н.Острогорского на психологию семейного воспитания;
Проанализировать с позиций современности требования ученого к личностным качествам педагога и воспитателя;
Изучить психологические аспекты предупреждения нервно-психических заболеваний, отклоняющегося поведения, самоубийств среди детей и подростков, предложенные А.Н.Острогорским;
Разработать рекомендации (на основе психолого-педагогических представлений А.Н.Острогорского и опыта применения его творческого наследия в воспитательно-психокоррекционной работе экстерной школы-интерната с девиантными и дезадаптированными детьми и подростками) по расширенному использованию наследия ученого в современной педагогической и психопрофилактической практике.
Гипотеза исследования: психолого-педагогические и психопрофилактические взгляды А.Н.Острогорского могут использоваться для инновационных разработок современной психолого-педагогической науки в системе психологической коррекции, нравственного и семейного воспитания.
Методологические основы исследования составляют основополагающие принципы историко-психологического познания, принципы детерминизма, развития, системности, единства сознания и деятельности
Б.Г.Ананьев, В.В.Большакова, Е.А.Будилова, А.Н.Ждан, В.А.Кольцова, А.Н.Леонтьев, Б.Ф.Ломов, А.А.Никольская, Ю.Н.Олейник,
A.В.Петровский, С.Л.Рубинштейн, М.Г.Ярошевский и др.), а также представления о социальной и творческой личности как субъекте исторического развития общества, изложенные в трудах выдающихся деятелей психолого-педагогической науки XIX и XX веков (В.Г.Белинского, А.И.Герцена, Н.А.Добролюбова, П.Ф.Каптерева, Н.И.Пирогова, С.А.Рачинского,
B.Я.Стоюнина, Л.Н.Толстого, К.Д.Ушинского, Н.Г.Чернышевского;
B.М.Бехтерева, П.П.Блонского, Л.С.Выготского, А.Ф.Лазурского, А.С.Макаренко, В.Н.Мясищева, В.Н.Сороки-Росинского, А.А.Ухтомского,
C.Т.Шацкого).
Методы исследования: сравнительно-исторический анализ публицистических, научных, архивных материалов (Военно-исторический российский государственный архив, Научно-исследовательский отдел рукописей Российской государственной библиотеки); сопоставительный анализ, обобщение и систематизация фактического научно-практического материала.
Новизна исследования заключается в том, что впервые в психологической науке осуществлен комплексный анализ психологических и психопрофилактических аспектов творческого наследия А.Н.Острогорского.
На основе архивных исследований в научный оборот вводятся новые данные, характеризующие личность и деятельность А.Н.Острогорского как психолога, его вклад в педагогическую психологию.
Показано значение для современной психологии таких психологических теорий А.Н.Острогорского, как уровневая теория ответственности личности, концепция педагогической справедливости, концепция семейного воспитания, концепция личности воспитателя. Продемонстрирована продуктивность подхода А.Н.Острогорского к решению проблем педагогической психологии, состоящая в обеспечении единства научнопсихологического и морально-этического анализа. Доказывается, что реализация данного подхода в практике деятельности современной школы обеспечит возможность ее выхода из кризисной ситуации.
Теоретическое значение исследования состоит в том, что в научном наследии А.Н.Острогорского выявлены психолого-педагогические теории, представляющие особое значение для научной разработки психологических аспектов проблем позитивного формирования активно-деятельной личности, индивидуализации воспитания, нравственного развития детей и подростков, разработки стратегических психопрофилактических направлений преодоления девиантности.
Выделены специфические особенности исследовательского подхода А.Н.Острогорского к разработке проблем педагогической психологии: рассмотрение психолого-педагогических феноменов в неразрывном единстве научно-психологического и нравственно-этического компонентов, комплексного изучения психолого-педагогических феноменов, практическая ориентация научных исследований.
Раскрыт глубокий потенциал использования литературного, публицистического и эпистолярного наследия А.Н.Острогорского в инновационной педагогической деятельности.
Практическое значение исследования заключается в оптимизации психологической подготовки работников образования, семейного консультирования, а также в возможности использования указанных категорий в воспитательно-психокоррекционной деятельности с обычными и трудновоспитуемыми учащимися в рамках образовательных учреждений России. Результаты исследования могут применяться в преподавании таких дисциплин, как история психологии, педагогическая психология, основы психологического консультирования.
Достоверность научных результатов и выводов определяется методологической обоснованностью теоретических позиций в ходе изучения предмета, а также использованием методов исследования, соответствующих задачам научного поиска.
На защиту выносятся следующие положения:
1. В системе психологических воззрений А.Н.Острогорского центральное место занимают теории, сохраняющие свою актуальность и в настоящее время: концепция личности воспитателя, уровневая теория ответственности личности, концепция педагогической справедливости, психологическая теория семейного воспитания.
2. Спецификой подхода А.Н.Острогорского к решению проблем психологии является:
Рассмотрение содержания психолого-педагогических феноменов в неразрывном единстве научно-психологического и морально-этического компонентов, что является особо актуальным в современную эпоху дискредитации нравственных ценностей;
Стремление решать психолого-педагогические проблемы комплексно (единство развивающего и воспитывающего обучения; учет системы факторов, влияющих на развитие личности; единство формирования характера, воли, привычек и др.);
Выраженная практическая ориентация исследований: теоретические разработки предназначены для их непосредственной реализации в практике образовательных учреждений;
3. Концепция нравственного развития личности, разработанная А.Н.Острогорским в конце XIX - начале XX века, соответствует современным задачам духовно-нравственного воспитания подрастающего поколения.
4. Основные положения концепции психологии семейного воспитания А.Н.Острогорского (учет влияния широкого социального окружения на семью; гармонизация межпоколенных отношений в семье: единство психолого-педагогических требований педагогов и родителей; выработка оптимального стиля воспитания ребенка; психологическая профилактика семейных конфликтов и др.), могут быть продуктивно реализованы в практике современного семейного психологического консультирования.
5. Разработанная А.Н.Острогорским система требований к личности педагога и воспитателя предполагает не только наличие профессиональных качеств,- но и опору на нравственные черты их личности как необходимое условие успешной реализации воспитывающей функции обучения с ориентацией на «цельное мировоззрение » учащегося.
6. Комплекс мер психопрофилактического характера, предложенный А.Н.Острогорским в конце XIX века для предупреждения душевных заболеваний и суицидального поведения личности, может быть использован для психопрофилактической и психокоррекционной работы в современных условиях.
7. Результаты использования психо лого-педагогического опыта А.Н.Острогорского в психокоррекционно-воспитательной деятельности экстерной школы-интерната являются основой для практических рекомендаций психологам , педагогам и воспитателям по оптимизации их профессиональной деятельности.
Апробация работы. Основное содержание диссертации отражено в публикациях (9 печатных работ) по теме исследования, обсуждалось на конференциях и научно-методических семинарах в Твери (2000), Ярославле (1999-2005), Ижевске (2003), Владимире (2001, 2003), Торжке (2005). Результаты работы использовались при проведении лекций и практических занятий по общей психологии, педагогической психологии, истории психологии в Тверском, Ярославском, Удмуртском государственных университетах, Владимирском государственном педагогическом университете, а также в практической работе с детьми и подростками в Ступинской школе-интернате «Феникс », Новоторжской школе-пансионате «Пелион ».
Структура диссертации состоит из введения, пяти глав, заключения и списка использованной литературы.
Заключение диссертации по теме "Общая психология, история психологии", Базиков, Михаил Васильевич
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, исследование подтвердило основную гипотезу исследования о целесообразности ориентации на творческое наследие А.Н.Острогорского психологов , педагогов, осуществляющих разработку новых психолого-педагогических технологий в системах социальной адаптации, психологической коррекции, нравственного и семейного воспитания в условиях углубившегося в последние годы кризиса современной образовательно-воспитательной системы. К сожалению, имя А.Н.Острогорского оказалось незаслуженно забытым не только среди практических педагогов, психологов, воспитателей, - даже специалисты, занимающиеся вопросами истории педагогики, психологии, социальной гигиены, предпочитают умалчивать об этом замечательном учёном: во многих работах по истории психологии и педагогики нет даже упоминания об А.Н.Острогорском, несмотря на то, что его вклад в становление и развитие отечественной науки поистине неоценим. Проблемы, поднимавшиеся А.Н.Острогорским в конце XIX - начале XX века, не только не потеряли своей актуальности, но стали более острыми, злободневными, масштабными, волнующими не только психологию и педагогику, но и всё российское общество. Поэтому решения указанных вопросов, предлагавшиеся учёным и успешно доказанные педагогической практикой его времени, можно реализовывать и в наши дни в качестве фундамента для дальнейших комплексных психолого-педагогических и социально-гигиенических исследований с учётом изменившихся условий. В качестве подтверждения указанного тезиса может служить опыт экстерной школы-интерната, в которой творческое наследие А.Н.Острогорского получило своё успешное дальнейшее творческое развитие.
Проведенное исследование позволяет сформулировать следующие выводы:
1. Среди психологических разработок А.Н.Острогорского особое место занимают психолого-педагогические теории, имеющие выраженную актуальность для современной практики: концепция личности воспитателя, уровневая теория ответственности личности, концепция педагогической справедливости, психологическая теория семейного воспитания.
2. Специфическими особенностями исследовательского подхода А.Н.Острогорского к разработке проблем педагогической психологии являются рассмотрение содержания психолого-педагогических феноменов в единстве научно-психологического и морально-этического компонентов, комплексный подход к анализу психолого-педагогических феноменов, практическая направленность исследований.
3. Взгляды А.Н.Острогорского на нравственное воспитание, явившиеся результатом продуктивной интеграции и последующей разработки учёным прогрессивных положений отечественной науки, выдвинутых основоположниками российской педагогической психологии, оказываются востребуемыми в наши дни для формирования у современных «трудных » детей и подростков нравственных понятий и категорий в целях их психологической коррекции и социальной адаптации.
4. Концепция психологии семейного воспитания А.Н.Острогорского, реализующая комплексный подход к проблемам семьи (учет влияния широкого социального окружения на семью, оптимизация отношений между родителями, родителями и детьми; гармонизация межпоколенных отношений в семье; взаимосвязь семейного и школьного воспитания; единство психолого-педагогических требований педагогов и родителей; необходимость создания высокого уровня взаимного доверия в семье; выработка оптимального стиля воспитания ребенка; психологическая профилактика семейных конфликтов и др.) является актуальной и может реально использоваться в различных психологических службах, консультирующих по вопросам семейного воспитания.
5. В связи с тем, что А.Н.Острогорский рассматривал образование как неразрывное единство воспитания и обучения, только высоконравственная личность педагога позволяет результативно осуществлять воспитывающую функцию обучения в образовательном процессе. Система требований к личности педагога, предполагающая приоритет нравственных качеств перед узкопрофессиональными, разработанная А.Н.Острогорским, может быть использована при создании учебных программ курса педагогической психологии в высших и средних специальных педагогических учреждениях, осуществляющих подготовку специалистов образования.
6. Предлагаемые А.Н.Острогорским психопрофилактические меры по предупреждению нервно-психических расстройств, девиантного поведения, самоубийств среди молодёжи оказываются востребуемыми в наши дни в связи с возрастающей необходимостью проведения активных комплексных психолого-педагогических и психопрофилактических действий на всех этапах социализации детей и подростков.
7. Опыт реализации психо лого-педагогического наследия А.Н.Острогорского в практической работе экстерной школы-интерната может служить первичной моделью для распространения полученных результатов в других образовательных учебных учреждениях как интернатного, так и обычного типа обучения и воспитания.
Список литературы диссертационного исследования кандидат психологических наук Базиков, Михаил Васильевич, 1999 год
1. Антонов Н.Р. Педагогические воззрения А.Н.Острогорского // Педагогический сборник. №12, 1917. С. 143-183.
2. Асадуллина М.Ф., Урванцев Л.П. Особенности представлений о суицидальном поведении в подростковом и раннем юношеском возрасте // Социальная психология XXI век. Т.1. Ярославль: 1999. - С.22-25.
3. Базиков М.В. А.Н.Острогорский о личности воспитателя, педагога // Научные записки психологов-педагогов города Твери и области. Т.6. Тверь: 1998. С.80-106.
4. Базиков М.В. А.Н.Острогорский о педагогической справедливости // Психолого-педагогические аспекты многоуровневого образования. Т. 11, Тверь: 1998,-С.322-327.
5. Базиков М.В., Столбун В.Д. Нравственные воззрения А.Н.Острогорского // Записки торжокских психологов . Т.2. Тверь: 1998. -С.457-466.
6. Базиков М.В. Проведение психокоррекции при изучении геометрии подростками с отклонениями астено-невротического круга // Записки практических психологов города Твери и области. Вып.4. Тверь: 1997. -С.204-216.
7. Базиков М.В. Психология семейного воспитания в психолого-педагогическом наследии А.Н.Острогорского // Вестник социальной работы. Международный научно-методический журнал. Вып.2 (3). Тверь: 2002. - С.61-65.
8. Базиков М.В., Чедия К.О. Обучение математике как средство психокоррекции интерперсональных отношений дезадаптированных подростков // Записки практических психологов города Твери и области. Вып.З. Тверь: 1996. С.217-225.
9. Бармин С.В. Психолого-педагогическое наследие Н.И.Пирогова и современность. Автореферат кандидатской диссертации. Тверь: 1998. 24 с.
10. Безруких М.М. Школьные факторы риска и нарушение психического здоровья детей // Охрана психического здоровья детей и подростков. Материалы IV конгресса педиатров России. М.: 1998. С.57-58.
11. Беличева С.А. Основы превентивной психологии. М.: 1994. 199 с.
12. Бехтерев В.М. Внушение и его роль в общественной жизни // Мозг: структура, функция, патология, психика. Т.2, 1994. С.679-721.
13. Бехтерев В.М. Личность и условия её развития и здоровья // Мозг: структура, функция, патология, психика. Т.2, 1994. С.679-721.
14. Бунаков Н.Ф. Идеалы и средства нравственного воздействия школы и воспитывающего обучения на учеников // Избранные педагогические сочинения. М.: 1953. С.141-266.
15. Вентцель К.Н. Основные задачи нравственного воспитания // Вестник воспитания. №2. СПб: 1896.
16. Вессель Н.Х. Об основных положениях педагогики // Очерки об общем образовании и системе народного образования в России. М.: 1959.
17. Винокуров Л.Н. О роли межведомственного и междисциплинарного взаимодействия в области охраны психического здоровья детей и подростков // Охрана психического здоровья детей и подростков. Материалы IV конгресса педиатров России. М.: 1998. С.56-57.
18. Водовозов В.И. Идеал народного учителя // Избранные педагогические сочинения. М.: Педагогика, 1986. С.254-260.
19. Водовозов В.И. Наука и нравственность (педагогические заметки) // Избранные педагогические сочинения. М.: Педагогика, 1986. С.83-97.
20. Водовозов В.И. Предметы обучения в народной школе. СПб: 1873.
21. Вострокнутов Н.В. К проблеме профилактики правонарушений несовершеннолетних с психической патологией // Охрана психического здоровья детей и подростков. Материалы IV конгресса педиатров России. М.: 1998. С.104-105.
22. Герд И.Я. Письмо к И.С.Симонову от 16 апреля 1907 г. // Педагогический сборник. №12, 1917.
23. Горюнов А.В. Клинико-нозологические особенности депрессий в подростковом возрасте // Охрана психического здоровья детей и подростков. Материалы IV конгресса педиатров России. М.: 1998. С.56-57.
24. Данильченко М.Г. Дидактические взгляды А.Н.Острогорского // Известия Воронежского государственного педагогического института, Т.52 «Вопросы истории педагогики и педагогического образования ». Воронеж: ВГПИ, 1963. С.39-56.
25. Данильченко М.Г. Педагогическая деятельность и педагогические взгляды А.Н.Острогорского. Автореф. диссерт. на соискан. уч. степени канд. педаг. наук. М.: 1955.
26. Данильченко М.Г. Педагогические взгляды А.Н.Острогорского // А.Н.Острогорский Избранные педагогические сочинения. М.: Педагогика, 1985.-С.6-17.
27. Добролюбов Н.А. О значении авторитета в воспитании: мысли по поводу «Вопросов жизни » г.Пирогова // Избранные педагогические сочинения. М.: Педагогика, 1986.
28. Дрентельн Н. Воспоминания об А.Н.Острогорском // Педагогический сборник. №12, 1917. С.227-229.
29. Егоров С.Ф. Педагогическая теория в России на рубеже XIX XX веков // Педагогика и политика в образовании России начала XX века. М.: 1997. - С.22-80.
30. Ждан А.Н. История психологии. М.: 1997. 442 с.
31. Житомирский К.Г. Воспоминания об А.Н.Острогорском // Педагогический сборник. №12, 1917. С.222-227.
32. Ивановский В.Н. Ассоциационизм психологический и гносеологический. Историко-критическое исследование. Часть 1. Казань: Типоли-тогр. Императорского университета, 1909. 128 с.
33. Каптерев П.Ф. Воспоминания об А.Н.Острогорском // Педагогический сборник. №12, 1917. С.213-221.
34. Каптерев П.Ф. Дидактические очерки. Теория образования // Избранные педагогические сочинения. М.: Педагогика, 1982. С.270-652.
35. Каптерев П.Ф. Новая школа в новой России // Педагогический сборник. №10-11. Пг: Типография МВД , 1917. С.307-348.
36. Каптерев П.Ф. О нравственном закаливании // Избранные педагогические сочинения. М.: Педагогика, 1982. С. 147-162.
37. Каптерев П.Ф. О нравственном чувстве детей. Очерки развития психической жизни детей // Женское образование. №5, 1878.
38. Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. Автобиография. М.: Наука, 1980. 486 с.
39. Кольцова В.А., Олейник Ю.Н. История психологии: теоретические и методологические проблемы исследования // Современная психология. М.: Инфра-М, 1999. С.578-590.
40. Кольцова В.А. Теоретико-методологические основы истории психологии. М.: ИПРАН , 2004. 416 с.
41. Кондратьев М.Ю. Слагаемые авторитета. М.: Знание, 1988.
42. Лихачёв Б.Т. Реформаторство в российском образовании: прожекты и результаты // Педагогика. №6, 1996.
43. Мнацаканян Л.И. Личность учителя и оценка её учащимся // Личность и оценочные способности старшеклассников. М.: Просвещение, 1991. С.35-42.
44. Мягер В.К. Актуальные проблемы психогигиены и психопрофилактики // Психогигиена и психопрофилактика. Т.103, 1983. С.27-32.
45. Надеждин А.В. Проблема потребления психоактивных веществ детьми и подростками в России // Охрана психического здоровья детей и подростков. Материалы IV конгресса педиатров России, М.: 1998. С. 160164.
46. Никольская А.А. Возрастная и педагогическая психология дореволюционной России. Дубна: 1995. 336 с.
47. Новиков В.В. Социальная психология: феномен и наука. М.: ИП РАН , 1998.-465 с.
48. Оболенский JI.E. Нравственное воспитание в связи с эволюционной теорией // Русская школа. №1. СПб: 1897. С.41-48.
49. Оболенский JI.E. Нравственность у детей и нравственное воспитание // Русская школа. №1. СПб: 1896. С.49-57.
50. Острогорский А.Н. Бессознательное в нашей психической жизни // Педагогический сборник. № 9; 12, 1869.
51. Острогорский А.Н. Больные люди, больные дети // Педагогический сборник. №1, 1886.
52. Острогорский А.Н. Больные люди, больные дети // Педагогический сборник. №2, 1886.
53. Острогорский А.Н. В дополнение к статье А.Флёрова «О доверии к учителю » // Педагогический сборник. №3, 1902.
54. Острогорский А.Н. Взгляды В.Я.Стоюнина на вопросы, касающиеся истории русского воспитания // Педагогический сборник. №3. 1899. С.304-315.
55. Острогорский А.Н. Влияние личности воспитателя на воспитанников в наших закрытых заведениях (по поводу возражения г.Боголюбова) // Педагогический сборник. №5, 1968.
56. Острогорский А.Н. Гипнотическое внушение в педагогической практике // Педагогический сборник. №4, 1887.
57. Острогорский А.Н. Два слова о семейных школах // Педагогический листок. №2, 1876.
58. Острогорский А.Н. Два слова о целях воспитания // В журн. Педагогический листок. №4, 1872.
59. Острогорский А.Н. Дух дисциплины // Педагогический сборник. №1, 1884. С.2-239.
60. Острогорский А.Н. Ещё одно последнее сказанье (по поводу статьи гр. Толстого) // Педагогический листок. №2, 1875. С.73-78.
61. Острогорский А.Н. Из записной книжки редакции. На тему о наших педагогах // Педагогический сборник. №10, 1890.
62. Острогорский А.Н. Из записной книжки редакции. Одно из средств воспитания воли в общественной школе // Педагогический сборник. №10, 1884,-С.424-432.
63. Острогорский А.Н. Индивидуализация воспитания // Педагогический сборник. №11, 1916. С.365-386.
64. Острогорский А.Н. И специальная подготовка преподавателя средней школы, и улучшение его положения // Избранные педагогические сочинения. М.: Педагогика, 1985.
65. Острогорский А.Н. Как же устроить нашу среднюю школу? СПб: 1903.25 с.
66. Острогорский А.Н. К вопросу о влиянии одной личности на другую // Педагогический сборник. №9, 1903. С.216-232.
67. Острогорский А.Н. К вопросу о том, что такое общее образование // Педагогический сборник. №2, 1892. С.179-180.
68. Острогорский А.Н. Личность воспитателя в деле воспитания // Педагогический сборник. №12, 1867. С.1033-1058.
69. Острогорский А.Н. Материалы по методике геометрии. СПб: 1884. 173 с.
70. Острогорский А.Н. Наука и воспитание // Избранные педагогические сочинения. М.: Педагогика, 1985. С.330-335.
71. Острогорский А.Н. Н.И.Пирогов и его педагогические заветы. СПб: 1914. 179 с.
72. Острогорский А.Н. Нравственные привычки // Избранные педагогические сочинения. М.: Педагогика, 1985.
73. Острогорский А.Н. Об отношении семьи к школе // Энциклопедия семейного воспитания и обучения. Вып.22. СПб: 1900. С.3-36.75. ■ Острогорский А.Н. Образование и воспитание // Избранные педагогические сочинения. М.: Педагогика, 1985.
74. Острогорский А.Н. Об экзаменах // Педагогический сборник. №1, 1884.
75. Острогорский А.Н. О влиянии умственного развития на нравственное воспитание // Избранные педагогические сочинения. М.: Педагогика, 1985.
76. Острогорский А.Н. О гипнотизме в педагогике // Педагогический сборник. №5, 1892. С.425-441.
77. Острогорский А.Н. О половой нравственности // Педагогический сборник. №2, 1900.
78. Острогорский А.Н. О приготовлении учителей для средних учебных заведений // Педагогический сборник. №12, 1894. С. 104-118.
79. Острогорский А.Н. О совести, страхе наказания и проч. // Педагогический сборник. №1, 1906.
80. Острогорский А.Н. Памяти К.Д.Ушинского // Педагогический сборник. №10, 1915.
81. Острогорский А.Н. Педагогические экскурсии в область литературы. М.: 1897.
82. Острогорский А.Н. Пирогов и Добролюбов // Педагогический сборник. №2, 1900. С.105-114.
83. Острогорский А.Н. Письмо Д.А.Милютину от 14 марта 1908 г. НИОР Российской государственной библиотеки, ф.169, к.72, ед.хр.56.
84. Острогорский А.Н. По вопросу о нравственности // Избранные педагогические сочинения. М.: Педагогика, 1985.
85. Острогорский А.Н. По поводу наших предшественников, добром поминаемых // Педагогический сборник. №10-11, 1894. С.261-280
86. Острогорский А.Н. Психологические опыты в школе // Педагогический сборник. №7, 1898. С.56-66.
87. Острогорский А.Н. Психология толпы // Педагогический сборник. №9, 1896.
88. Острогорский А.Н. Репертуар школьных пьес // Педагогический сборник. №3, 1883. С.204-214.
89. Острогорский А.Н. Ручной труд в школе // Педагогический сборник. №7, 12, 1885.
90. Острогорский А.Н. Самоубийства // Педагогический сборник. №10, 1893.
91. Острогорский А.Н. Самоубийства как психологическая проблема // Педагогический сборник. №1-2, 1893.
92. Острогорский А.Н. Самоубийства. Поводы к ним // Педагогический сборник. №1, 1893.
93. Острогорский А.Н. Семейные катастрофы с детской точки зрения // Педагогический сборник. №6, 1890. С.539-556.
94. Острогорский А.Н. Семейные отношения и их воспитательное значение // Избранные педагогические произведения. М.: Педагогика, 1985.
95. Острогорский А.Н. Справедливость в школьной жизни // Избранные педагогические сочинения. М.: Педагогика, 1985.
96. Острогорский А.Н. Характеристики воспитанников // Педагогический сборник. № 9, 12, 1869. -С.926-1152.
97. Острогорский А.Н. Школьная дисциплина и воспитание // Педагогический сборник. №1, 1890.
98. Острогорский А.Н. Этюды по динамике личности // Педагогический сборник. №4, 1895.
99. Переселенков С.А. К пятидесятилетнему юбилею журнала «Педагогический сборник » // Летопись средней школы. №28. 4 ноября 1915.
100. Петровский А.В., Ярошевский М.Г. История психологии. М.: РГГУ , 1994.
101. Петровский А.В., Ярошевский М.Г. Основы теоретической психологии. М.: ИНФРА-М, 1998. 528 с.
102. Печенина А.С. Школьное самоуправление как средство психокоррекции дезадаптированных и девиантных детей и подростков // Психолого-педагогические аспекты многоуровневого образования. Т. 10. Тверь: 1997. С.286-303.
103. Печенина А.С. Этапы становления школьного самоуправления как средства психокоррекции дезадаптированных и девиантных воспитанников школы-интерната // Записки практических психологов города Твери и области. Вып.2. Тверь: 1996. С. 178-184.
104. Пирогов Н.И. Вопросы жизни. 1-ая ред. Сочинения. Т.1. Киев: Изд. пироговского т-ва, 1910. С.37-71.
105. Пирогов Н.И. Новоселье лицея. Сочинения. Т.1. Киев: Изд. пироговского т-ва, 1910. С.71-80.
106. Пирогов Н.И. Школа и жизнь. Сочинения. Т.1. Киев: Изд. пироговского т-ва, 1910. С. 121-139.
107. Пирожков В.Ф. Социально-психологическая характеристика подростковой преступности // Социальная психология XXI век. Т.2. Ярославль: 1999. - С.186-189.
108. Проект рескрипта на имя А.Н.Острогорского ко дню 27 сентября 1907 г. РГВИА , ф.725, оп.45, д.363.
109. Психологическая наука в России XX столетия. М.: ИП РАН, 1997.-576 с.
110. Роговин М.С., Залевский Г.В. Теоретические основы психологического и патопсихологического исследования. Томск: 1988. 234 с.
111. Роков Г. О выработке идеалов в нравственном воспитании // Вестник воспитания. №3. СПб: 1896.
112. Российский государственный военно-исторический архив, ф.725, оп.22, д.306.
113. Российский государственный военно-исторический архив, ф.725, оп.40, д.234.
114. Российский государственный военно-исторический архив, ф.725, оп.42, д.244.
115. Российский государственный военно-исторический архив, ф.725, оп.44, д.275.
116. Сикорский И.А. Психологические основы воспитания и обучения. Киев: 1909. 211 с.
117. Симонов И.С. Алексей Николаевич Острогорский // Сборник педагогических статей в честь редактора журнала «Педагогический сборник » А.Н.Острогорского по случаю двадцатилетия его редакторской деятельности. СПб: 1907. С. 1-26.
118. Симонов И.С. Воспоминания об А.Н.Острогорском // Педагогический сборник. №12. 1917. С.247-256.
119. Симонов И.С. Жизнь и труды А.Н.Острогорского // Педагогический сборник. №12. 1917. С.1-143.
120. Синица И.Е. Педагогический такт и мастерство учителя. М.: 1983. 189 с.
121. Сиресина Н.Н., Славина Е.В., Столбун В.Д., Стрельцов В.В., Че-дия К.О. Экстерная школа-интернат в условиях современной социально-педагогической реальности // Записки практических психологов города Твери и области. Вып.З. Тверь: 1996. С.146-177.
122. Сиресина Н.Н., Столбун В.Д. Нравственный облик педагогического содружества экстерной школы-интерната // Записки практических психологов города Твери и области. Вып.4. Тверь: 1997. С. 151-158.
123. Скульский Р.П. Учиться быть учителем. М.: 1986. 215 с.
124. Славина Е.В., Столбун В.Д., Столбун Ю.В., Чедия К.О. Театр как начальный этап зарождения эмпатически-аффилиационных межличностных отношений в школе-интернате // Записки практических психологов города Твери и области. Вып.З. Тверь: 1996. С. 18-25.
125. Смирнов А. А. Развитие и современное состояние психологической науки в СССР . М.: 1975.
126. Соболев М.В. Воспоминания об А.Н.Острогорском // Педагогический сборник. №12, 1917. С.229-242.
127. Столбун В.Д. Психологические воззрения П.Ф.Каптерева (нравственные аспекты). Автореферат кандидатской диссертации. Тверь: 1998. 24 с.
128. Толстой JI.H. Воспитание и образование // Педагогические сочинения в 3-х частях. Ч. 1. СПб: 1911.
129. Ушинский К.Д. О нравственном элементе в русском воспитание // Педагогические сочинения. Т.2. М.: Педагогика, 1948. С.425-488.
130. Ушинский К.Д. О пользе педагогической литературы. Собрание сочинений. Т.2. М.: АПН , 1948. С. 15-41.
131. Ушинский К.Д. Три элемента школы. Собрание сочинений. Т.2. М.: АПН, 1948.-С. 12-68.
132. Ушинский К.Д. Человек как предмет воспитания. Т.2. Собрание сочинений. Т.9. M.-JL: 1950.
133. Чедия К.О. Спектр коррекционных возможностей театра в работе с дезадаптированными подростками // Записки практических психологов города Твери и области. Вып.2. Тверь: 1996. С.73-79.
134. Честных Ю.Н. Путь к сердцу ученика. М.: 1989. 176 с.
135. Шулыд Д., Шульц С. История современной психологии. СПб: Евразия, 1998.
136. Ярошевский М.Г. История психологии. 3-е изд., дораб. М,: Мысль, 1985.-575 с.
137. Ярошевский М.Г. Л.С.Выготский: в поисках новой психологии. С.-Пб.: Изд-во Международного фонда истории науки, 1993. 302 с.
138. Ярошевский М.Г. Наука как предмет исторического исследования // Проблемы научного творчества в современной психологии / Под ред. М.Г.Ярошевского. М.: Наука, 1971. С.7-45.
139. Ярошевский М.Г. Наука о поведении: Русский путь. М.: Изд-во «Институт практической психологии », Воронеж: НПО «Модэк », 1996. -380 с.
140. Ярошевский М.Г. Не вспомнить ли о Канте? // Вопросы психологии. №3, 1997.-С. 131-132.
141. Ярошевский М.Г. Оппонентный круг и научное открытие // Вопросы философии. № 10, 1983. С.49-61.
142. Ярошевский М.Г. Первый очаг психологических исследований в Российской Академии наук (К 50-летию сектора психологии в институте философии АН СССР) // Вопросы психологии. №3, 1995. С.70-78.
143. Ярошевский М.Г. Психология в XX столетии: Теоретические проблемы развития психологической науки. Изд. 2-е, доп. М.: Политиздат, 1974.-447 с.
144. Ярошевский М.Г. Сеченов и мировая психологическая мысль. М.: Наука, 1981.-392 с.
Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания.
В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.
I
.
Острогорский Алексей Николаевич
II
.
Острогорский
Алексей Николаевич
Лит ература:
Греков Ф В, Ладнов Ф. К, Ист. очерк учительской семинарии воен. ведомства, M, 1905, Каптерев П. Ф, А. Н. Острогорский "Н И Пирогов и его пед.заветы", "Пед.сборник", 1915, No 2, Демков M И., Русская педагогика в главнейших ее представителях, M, Памяти А Н Острогорского, "Пед. сборник", 1917, No 12, Симонов И С, "Пед. сборник" за 50 лет 1864--1914, П, 1914, его ж е, Жизнь и труды А Н Острогорского, П, 1918; Груздев П. Н, Русские пед. журналы до революции, СП, 1945, No7, Лебедев П. А., А. Н. Острогорский, в кн. Антология пед. мысли России второй пол XIX -- нач. XX вв, M, 1990
П. А . Лебедев
Источник текста: Российская педагогическая энциклопедия. -- М: "Большая Российская Энциклопедия". Под ред. В. Г. Панова. 1993.Алексей Острогорский окончил Второй кадетский корпус (1858) и Михайловскую артиллерийскую академию (1861) в Петербурге. В 1861-1906 годах он работал в учебных заведениях военного ведомства, был учителем и воспитателем во Второй военной гимназии, Пажеском корпусе, директором и преподавателем математики в Московской учительской семинарии (1877-1882), руководителем и лектором отделения психолого-педагогических дисциплин на курсах при Педагогическом музее военно-учебных заведений. Литературную деятельность А.Н. Острогорский начал в конце 1850-х - начале 1860-х годов в журналах «Искра», «Современник». В педагогических журналах («Учитель», «Чтение для юношества», «Образование») он публиковал статьи, посвященные школьному делу. В 1869-1877 годах он был редактором журнала «Детское чтение», для которого писал научно-популярные статьи и художественные произведения. Произведения Острогорского для детей публиковались в сборниках: «На досуге, этюды по естествознанию» (1864-1865), «Среди природы» (1874), «В своем кругу» (1875), «По белу свету» (1876). В 1883-1910 годах Острогорский занимал должность редактора журнала «Педагогический сборник», издававшегося Главным управлением военно-учебных заведений. К сотрудничеству в этом журнале он привлек В.И. Водовозова , П.Ф. Каптерева , А.П. Флерова, А.С. Вирениуса.
Важным направлением деятельности Острогорского стало обобщение достижений русской педагогики. Он составил и издал «Педагогическую хрестоматию» (1907) с целью познакомить учителей и родителей с идеями Н.И. Пирогова , К.Д. Ушинского , В.Я. Стоюнина , П.Ф. Каптерева.
Определяя педагогические задачи школы, Острогорский подчеркивал преимущества массового образования в подготовке человека к активной, полноценной жизни в обществе. В его концепции существенно различение понятий воспитания, формирующего убеждения и характер человека, и образования, призванного давать знания, кругозор, развивать умственные силы. Вслед за Пироговым Острогорский утверждал, что истинное знание предмета непременно оказывает влияние на духовное становление человека. Нравственное совершенствование во многом определяется умственным развитием человека, а духовные ориентиры дает христианская этика. При этом Острогорский подчеркивал важное значение эмоционального восприятия мира для ребенка, в связи с чем главное место в его трудах занимают проблемы влияния личности учителя на воспитанника. Его дидактические идеи направлены на формирование способностей к логическому мышлению, владению вниманием и волей, анализу жизненных явлений и фактов. Острогорский подчеркивал нецелесообразность ориентации школьной программы на «среднего» ученика. Главным условием реализации своей педагогической программы Острогорский считал основательную профессиональную подготовку учителя. Компоненты педагогического образования - психология, педагогика, специальные дисциплины - должны составлять единое целое. Развивая характерную для отечественной педагогики второй половины 19 века идею гражданской ответственности учителя, Острогорский связывал с ней перспективу сближения образовательной и воспитательной сторон школьного дела.
ИЗВЕСТИЯ
ПЕНЗЕНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО УНИВЕРСИТЕТА имени В. Г. БЕЛИНСКОГО ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ № 28 2012
PENZENSKOGO GOSUDARSTVENNOGO PEDAGOGICHESKOGO UNIVERSITETA imeni V. G. BELINSKOGO PUBLIC SCIENCES № 28 2012
удк 37.018.262
А. н. острогорский ОБ ОСНОВНЫХ ПРИОРИТЕТАХ РОДИТЕЛЬСКОГО ВОСПИТАНИЯ ДЕТЕЙ В СЕМЬЕ
© л. А. гриЦАЙ
Московский государственный университет культуры и искусств (Рязанский заочный институт), кафедра философии и психологии e-mail: [email protected]
Грицай Л. А. - А. Н. Острогорский об основных приоритетах родительского воспитания детей в семье // Известия ПГПУ им. В.Г. Белинского. 2012. № 28. С. 742-748. - В статье рассматривается родительское воспитание как философско-исторический феномен в трудах известного педагога конца XIX начала XX веков А. Н. Острогорского. Выявлены и описаны ключевые идеи родительского воспитания ученого, соотносящиеся с сутью антропологического подхода в педагогике семейного воспитания указанного исторического периода.
ключевые слова: родительское воспитание; антропологический подход; приоритеты родительского воспитания.
Grisay L. A. - Understanding A. N. Ostrogorsky key priorities parental guidance of children in the family // Izv. Penz. gos. pedagog. univ. im.i V.G. Belinskogo. 2012. № 28. P. 742-748. - This article deals with parental education as a philosophical phenomenon in the writings of a famous teacher of the end of XIX - early XX centuries A. N. Ostrogorsky. Essential ideas of parenting reflecting the personal position of the scholar and corresponding to the essence of anthropological approach in family education existing in the described period have been presented and analyzed in the article.
Keywords: parenting, anthropological approach, priorities of parenting.
Безусловно, конец XIX начало XX столетия является уникальным периодом в истории нашего Отечества. Это время характеризуется глубоким интересом общества к вопросам образования и воспитания личности в семье и социуме, поиском новых идеалов бытия, вниманием к проблемам национального воспитания.
именно в этот исторический период получили свое окончательное научное обоснование идеи антропологического подхода, возникшие еще в педагогике к. д. ушинского. Вслед за ушинским, рассматривающим человека в качестве главного предмета воспитания , представители данного направления (В. М. Бехтерев, П. П. Блонский, М. и. демков, В. В. Зеньковский, П. Ф. каптерев, П. Ф. лесгафт, М. М. Манасеина, А. н. Острогорский, н. и. Пирогов, д. д. Семенов, и. а. Сикорский и многие другие) понимали процесс формирования личности как философский феномен, направленный на изучение человека в его биологическом, социальном, психологическом, общественно-историческом и духовном развитии и целостности.
Следовательно, антропологический подход основывался как на философских, так и на педагогических теориях развития «человеческого» в человеке, поэтому главным объектом его изучения становился
сам человек, рассматриваемый в контексте образования и воспитания.
Представители антропологического направления во многом способствовали тому, что развитие отечественной педагогической науки приобрело активный характер, заключающийся в постоянном приращении теоретических и практических знаний, включающих концептуальные основы (центральные идеи, принципы, закономерности и понятия), содержание и методику воспитания и обучения.
Так, в работах В. М. Бехтерева, В. В. Горинев-ского, В. П. Ватерова подробно изучалось влияние наследственных и биологических факторов на развитие человеческой личности, анатомо-физиологическое обоснование процесс воспитания получил в трудах П. Ф. лесгафта. П. П. Блонский, разрабатывая проблему соотношения биологического и социального, отстаивал целостный процесс воспитания детей с учетом особенностей детского периода. Значительный вклад в разработку антропологического подхода внес П. Ф. каптерев, разрабатывающий проблемы физического, умственного и нравственного развития личности. и. А. Сикорский в своих статьях раскрыл процесс взаимосвязи умственного и нравственного воспитания детей. В трудах М. М. Манасеиной с учетом возрастной периодизации развития человеческой личности
были сформулированы теоретические аспекты все сторон воспитания ребенка. О необходимости построения воспитании и обучения в русле национальных традиций и воспитании человечности в детях как главнейшей задаче, стоящей перед педагогами родителями, писали Н. и. Пирогов, М. и. демков, д. д. Семенов. В. В. Зеньковский - подходил к проблеме семейного воспитания с позиций христианской антропологии.
немаловажно, что представители данного антропологического направления уделяли значительное внимание не только общественному, но и семейному воспитанию. именно в их работах были обоснованы основные принципы и закономерности такого воспитания, определяющим образом влияющие на все дальнейшее развитие личности ребенка. Так, в конце XIX века П. Ф. Каптерев справедливо отмечал, что «семейное воспитание можно, до известной степени, назвать новооткрытой областью научной педагогики» [Цит. по: 3, с. 3].
Как полагает К. Н. Воробьева, антропологический подход к семейному воспитанию в России во второй половине XIX начале ХХ веков «выступал в качестве методологической основы семейной педагогики, центральная идея которой заключалась в естественнонаучном обосновании процесса воспитания» . При этом воспитание толковалось «как формирование личности ребенка в определенных условиях среды, под влиянием семейного уклада жизни», поэтому семья была призвана «оказать помощь формированию человеческой личности путем создания условий для развития его индивидуальности; во “взращивании” человека, стремящегося к духовно-нравственному совершенствованию» .
немаловажно, что многие исследователи рубежа Х1Х-ХХ веков объясняли свой интерес к проблемам семейного воспитания еще и тем обстоятельством, что сама семья в те годы переживала значительные внутренние изменения, которое характеризовались учеными как «упадок» семейных отношений (П. Ф. кап-терев, В. В. Зеньковский, А. н. Острогорский и др.). Фактически, разрабатывая вопросы воспитания детей в семье, ученые предлагали своим соотечественникам пути выхода из сложившейся «кризисной ситуации».
Поэтому их работы как никогда актуальны и для наших современников, так как «кризис семьи» сегодня только усугубился и также требует максимально разумного преодоления, основанного на педагогическом опыте прошлого.
исходя из этого, мы определили следующую цель данного исследования: на основе ретроспективного анализа работ А. н. Острогорского определить значимые для него приоритеты родительского воспитания как способа познания и совершенствования личности ребенка в рамках антропологического подхода.
МАТЕРИАЛ И МЕТОДИКА
Теоретико-методологической основой исследования послужили идеи и взгляды отечественной педагогической антропологии о человеке как субъекте деятельности, познания, саморазвития и самореализации
(к. д. ушинский и др.); философско-педагогические положения, понимающие историко-педагогический процесс как составную часть культурного развития общества (М. В. Богуславский, А. и. джуринский и др.); а также идеи научного обоснования воспитательного потенциала родительства (А. и. Антонов, Р. В. Овчарова).
В ходе работе были использованы теоретические методы общенаучного и педагогического исследования: изучение первоисточников, сравнительносопоставительный и ретроспективный анализ, систематизация идей и теорий по вопросу родительского воспитания детей, обобщение теоретических положений.
Научное наследие Алексея Николаевича Острогорского (1840-1917), педагога, редактора журналов «детское чтение» и «Педагогический сборник», издателя «Педагогической хрестоматии», велико и многообразно. Его перу принадлежат такие работы, как «Справедливость в школьной жизни», «По вопросу о нравственности» «Педагогические экскурсы в области литературы», «Образование и воспитание», «Семейные отношения и их воспитательное значение», «Образцовый учитель», «Личность воспитателя в деле воспитания» и другие.
В центре исследований ученого лежали проблемы нравственного воспитания детей в семье и школе, обоснования процесса естественного становления личности ребенка, значения учителя в процессе обучения и многие другие.
известен Острогорский и как один из создателей педагогической концепции воспитания детей в семье. Этот вопрос нашел полное и целостное освящение в статье педагога «Семейные отношения и их воспитательное значение», опубликованной в «Энциклопедии семейного воспитания и обучения» (№ 2, 1898 год) под редакцией П. Ф. каптерева, и частичное - в его статьях «Образование и воспитание» (1897) и «Об отношениях семьи к школе» (1900).
Размышляя над значением родительского воспитания детей, Острогорский подчеркивает его определяющее влияние на всю последующую жизнь человека, так как «семейные впечатления служат почти единственным источником чувств и мыслей» в детстве, когда ребенок «наиболее восприимчив», поэтому родительское воспитание и вся атмосфера семьи есть «самая ранняя и самая влиятельная пища, которой питается дух человеческий» . При этом наиболее важным периодом воспитания ученый справедливо называет ранее детство, полагая, что родители в этом возрасте «сеют то, плоды чего они собирают позже, в годы юности и начала зрелости» .
Понимание ученым сущности родительского воспитания исходит из обоснованного им тезиса, согласно которому становление личности человека -это, в первую очередь, ее саморазвитие, начинающееся еще в утробе матери и продолжающееся в течение всей жизни. Так, Острогорский полагает, что «в натуре ребенка лежат силы, благодаря действию которых он растет не только физически, но и духовно. <...> Воспитывается он сам, своими силами, воспитывается неиз-
бежно, шаг за шагом приобретая и копя содержание своего «я»» .
Однако родители также несут огромную ответственность за развитие своего ребенка, за то, какие примеры он увидит перед собой, что узнает от отца и матери. Но родителях лежит очень ответственное дело -дело «воспитания живой души», когда «из маленького эгоиста, каким рождается ребенок, он силой обстоятельств, своей беспомощности, ухода за ним, удовлетворения его любознательности и рождающихся духовных потребностей вырастает в любящего и по-детски уважающего тех, кто пестовал его и согревал его детство» .
Наблюдая современные ему семьи, Острогорский разделяет воспитание детей в них на «естественное» и «искусственное». и если первое печется о бережном сопровождении естественного хода развития ребенка, «когда семья сильна своим естественным влиянием, когда она хорошо настроена и живет разумной, сердечной жизнью», дети окружены «и заботой, и контролем» любящих родителей, соединяющих «в своих сердцах и любовь, и нравственную требовательность», то второе - стремится (особенно, если приобретает крайний «боевой» характер) «к борьбе с натурой ребенка», к необходимости его «дрессировки», подведения к определенному образцу, который бы хотели видеть родители «в силу стремления склонить или заставить ребенка поступать так, а не иначе, усвоить известные привычки и воззрения» . для того чтобы добиться своей цели родители в таких семьях прибегают и многочисленным искусственным мерам: страху, стыду, боли и прочее. Однако им редко удается добиться желаемого в полном объеме, потому что, как подчеркивает Острогорский, «натура человека намечается весьма рано», и «благие меры» родителей, направленные на то, чтобы «переломить натуру» ребенка, «ни к чему не приводят» .
Отсюда и одно из главных требований к родителям - знать об особенностях возрастных этапов развития ребенка, его физических и душевных свойствах и руководствоваться этими знаниями в процессе воспитания. Поэтому Острогорский неоднократно повторяет совет о необходимости в родительском воспитании «доверять натуре» ребенка и, «наблюдая, изучая ее, помогать естественному росту ее сил» . Ведь даже самое умелое воспитание не может превратить бесталанного человека в музыканта, «не переработает сангвиника в меланхолика или Чичикова в Фауста» . исходя из этого положения, Острогорский обосновывает двуединство природной и социокультурной составляющей процесса формирования личности: «натура и опыт жизни» - вот что, по его мнению, способствует становлению человека таким, каков он есть.
Еще одним важным требованием к процессу осуществления «естественного» родительского воспитания ученый называет высокий уровень нравственности членов семьи, и особенно матери и отца. «Твердые нравственные убеждения в родителях весьма жела-
тельны», - пишет он, - «нравственно убежденный человек оставляет и ребенку право быть самим собой, но своим словом побуждает вносить в свои решения еще лишний мотив оценки своих душевных движений» .
Безусловно, нравственный мир ребенка формируется под влиянием не только родителей, но и других членов семьи, сверстников, учителей, но все-таки «роль родителей в этой сфере иная, чем других: от них по преимуществу можно требовать благого назидания» .
Поэтому родителям ради блага своих детей необходимо постоянно наблюдать за собою, «быть строже к самому себе», то есть стремиться к самовоспитанию: укрощению в себе дурных мыслей и свойств и созиданию добрых, и «дети <...> заметят <...> эту работу родителей над собой, оценят ее и привыкнут <...> управлять собой, сдерживать себя» .
Очень важен для детей положительный пример жизни родителей, поэтому и отцу, и матери стоит помнить о том, что «воспитывать - не значит говорить детям хорошие слова, наставлять и назидать их, а, прежде всего, самому жить по-человечески» . Поэтому Острогорский дает родителям такой совет: «кто хочет исполнить свой долг относительно детей, оставить в них по себе добрую память, которая служила бы потомству заветом, как жить, тот должен начать воспитание с самого себя» .
Более того, как подчеркивает ученый, «в детях и юношах сказывается весьма сильная потребность видеть родителей существами нравственно чистыми» . Поэтому так опасны для детей семейные раздоры родителей. В своей работе он приводит воспоминания многих людей, которые, вспоминая свое детство, «не добром поминают семейные дрязги и ссоры, властолюбие, тщеславие того или другого из родителей». При этом люди, ранние годы которых прошли в нужде, но родители их жили в согласии друг с другом, «никогда не жалуются на лишения, испытанные в детстве» . Отсюда Острогорский делает вывод о том, что для ребенка приоритетное значение имеют не материальные, а духовные ценности семьи, ее внутренний строй и атмосфера. При этом «нравственная связь семьи» поддерживается, как правило, общими интересами будничной жизни: трудом отца и матери, заботой членом семьи друг о друге, совместными делами в домашнем кругу.
Анализируя состояние современной ему российской семьи, Острогорский не без тревоги замечает, что она переживает серьезную трансформацию, так как «склад семейной жизни» за последние 40-50 лет значительно изменился. Патриархальность, домоседство, все это уходит в прошлое, равно как и прежняя «замкнутость» семейного круга. Жизнь стремительно обновляется, «поколения, разнящиеся всего на десятилетия», становятся «не схожи между собой». «При этих условиях у каждого члена семьи - и, прежде всего, у отца с матерью - являются свои интересы, свое общество, свои избранники и друзья <...> и в результате общение родителей с детьми стало меньше, оно осталось воз-
можно главным образом в ранние годы детства, <...> уже с 10-12 лет дети подвергаются обильным внешним, внесемейным влияниям» .
В подобной ситуации, по суждению ученого, еще большее значение приобретает период раннего детства ребенка, представляясь единственным временем, когда отношения родителей к детям «являются ближе и полнее всего воспитывают их», когда «влияние на них оказывается цельнее» .
Важным критерием родительского воспитания детей является, по мнению Острогорского, понимание родителями нормы взаимоотношений людей в семье. Такое «нормальное воспитание может быть только в нормально сложившейся и живущей семье» . ученый характеризует «нормальную семью» как союз мужа, жены и детей, в котором «царят дружественные отношения, взаимная поддержка и помощь, неразде-лимость радостей и горестей <...> совместный труд с целью сделать жизнь и лучше, и легче. Семейная жизнь создает общие интересы, в понимании которых нет розни, хотя и могут быть разногласия. <...> Горести и радости делятся, невзгоды бодро переносятся, труд чередуется отдыхом, беседой, общими развлечениями. <...> дети - радость и надежда семьи. У них есть права, и первее всего - право быть детьми. их заблуждения и ошибки осуждаются твердо, но без сердца. жизнь течет мирно и дружно. детство уважается и со своей стороны признает права взрослых, за любовь платит любовью, за уважение - уважением. <...> к искусственным мерам здесь приходится прибегать редко. <...> дети живут хорошо и привыкают к хорошей жизни» .
Острогорский отмечает и некоторые негативные стороны родительского воспитания: «искусственность» и «эгоистичность», препятствующие созданию «нормальной семьи». Однако он же добавляет, что преодолеть их (особенно родительский эгоизм) достаточно трудно. Крайние формы такого эгоизма, по мнению ученого, безусловно, осуждаются обществом, но более мягкие формы «пройдут незаметными, потому что родительский эгоизм есть явление довольно распространенное» . Суть такого эгоизма заключается в стремлении родителей «переделать детей по своему образу и подобию». Причем педагог справедливо замечает, что такие родители искренно желают своим детям счастья, но забывают, что «счастье - вещь в высшей степени индивидуальная, и оно возможно только при условии, что человек остается самим собой» .
Описывая негативные стороны родительского воспитания, Острогорский, безусловно, подчеркивает в нем и сугубо положительные черты, в частности, широкое развитие эмоционально-нравственной сферы личностей детей. именно в семье ребенок учится и проявлениям своих чувств, учится любить, ощущая любовь к себе со стороны матери и отца. дети «чувствуют потребность любить своих родителей», гордиться ими. ученый справедливо отмечает, что дети очень чувствительны к проявлениям чувств, они всегда понимают, как к ним относятся взрослые: с любовью
и лаской или с холодным пренебрежением . Поэтому и родителям следует помнить о том, что они воспитывают детей не только назиданием, но и своей любовью к ним.
уделяет внимание Острогорский и вопросу, который до него в отечественной педагогической мысли был разработан мало, а именно соотношению материнского и отцовского воспитания детей и влиянию этого воспитания на развитие ребенка.
Так, ученый полагает, что оба родителя в равной степени несут ответственность за то, каким вырастет их чадо. Безусловно, важнейшие заботы по уходу за детьми и их первоначальному воспитанию ложатся на мать потому, что она в состоянии отдать им больше времени, чем отец, потому, что по традициям она больше привыкла к этому, а по натуре может внести в это больше нежности, мягкости, ласки и внимательности. именно положительное нравственное влияние матери в первые годы жизни так важно для ребенка. Однако отец при этом не должен превращаться «в простого кормильца, добытчика средств для семьи» . Он также должен нравственно поддерживать своих детей, заниматься с ними и быть тем авторитетом, к мнению которого дети должны прислушиваться.
Острогорский отмечает, «детское сердце вполне способно вместить любовь и к отцу, и к матери», поэтому очень важно, чтобы взаимные отношения обоих родителей «не заключали в себе ничего, что оскорбляло бы чувства детей». ученый подчеркивает, что в глазах детей «родители должны быть равны, оба хороши, каждый по-своему. Пусть дети знают, что родители <...> оба интересуются детьми, любят их и желают им добра» . При этом педагог не исключает необходимости следованию сыновей примеру и совету отца, а дочерей - матери. Это также естественно, как различия между мужскими и женскими обязанностями, существующими в обществе.
Таким образом, педагог обосновывает мысль о том, что идеалом должна стать совместная работа обоих родителей по воспитанию детей.
Однако он же с некоторым прискорбием отмечает, что современные ему отцы, как правило, стремятся сбросить с себя бремя по воспитанию детей на своих жен, ссылаясь на профессиональную занятость и необходимость проведения досуга вне семьи. Такую позицию Острогорский считает весьма опасной, так как она «лишает детей влияния отца, на которое они имеют право» , и может в будущем весьма пагубно сказаться на их судьбе.
Также педагог уделяет большое внимание вопросу взаимодействия родителей и учителей в деле воспитания детей.
В частности, Острогорский с сожалением отмечает, что в современном ему обществе сформировалось ошибочное представление о том, что родительский долг по воспитанию своих детей исчерпывается с поступлением ребенка в то или иное учебное заведение . Безусловно, школа, по мнению ученого, призвана воспитывать молодое поколение, вести «к свету и к просвещению», однако и с родителей их
воспитательных задач школа снять не может . Поэтому, по суждению педагога, семья и школа должны стать «двумя союзными силами», стремящимися «к одной цели» . Следовательно, школа призвана стать «пособницей семье в воспитании детей», а не ее противницей .
исходя из этого, Острогорский выступает за активное участие родителей в школьной жизни своих чад. Он призывает к устроению особых родительских собраний, созданию попечительских родительских советов при школах, которые способствовали бы, с одной стороны, вовлечению родителей во внутреннюю жизнь и нужды школы, а с другой, - позволяли бы родителям высказывать свои пожелания педагогам, помогая им в выборе средств воспитательного воздействия на их детей.
Однако сам педагог отмечает, что при избрании таких форм сотрудничества педагогам нужно быть крайне осторожными, так как «часто желания родителей истекают из эгоистических побуждений, из стремления поставить своего ребенка в исключительное положение, добиться для него каких-либо льгот» .
гуманистический характер педагогической концепции родительского воспитания Острогорского проявляется и в его отношении к положению детей в семье. Так, ученый полагает, что дети должны быть «равноправными членами семьи». Равноправие это заключается в том, что у детей, как и у взрослых, есть свои права и посильные, соответствующие их возрасту обязанности. При этом ученый предостерегает от двух крайностей родительского воспитания: детоцент-ризма или, наоборот, полного равнодушия к ребенку. и балующее, и пренебрегающее виды воспитания одинаково опасны для взрослеющей личности, так как первое приучает ее к крайнему эгоизму, а второе -к такому же крайнему отчуждению. Заметим, что подобная типология способов родительского воспитания Острогорского нашла свое отражение и в современной науке, в частности, она перекликается с классической типологией стилей семейного воспитания, предложенной д. Баумринд, в которой содержательно описываются три основных стиля: авторитарный, попустительский и, как наиболее приемлемый, авторитетный .
Поэтому, по мнению Острогорского, стиль общения с ребенком должен согласовываться с идеями естественного воспитания, то есть уважения к его личности и признания его равноправия. Только такой стиль общения, принятый родителями в детстве ребенка, позволить им стать ему настоящими друзьями, позволит сохранить близкие отношения с ним и в его юношеские и зрелые годы.
При этом Острогорский призывает родителей «жить так, чтоб нечего было прятать от детей, нечего было бояться, что они осудят», перестать являться перед ними только «в роли назидателя, устроителя специально для детей праздников вроде елки», только тогда будут возможны «простые и откровенные отношения между детьми и родителями, которых многие из нас так желают, но не достигают», потому, что зачастую родители живут со своими детьми «вместе
только внешним образом, не зная большей частью, что у них творится в душе, чем они интересуются, чем живут». Тогда получается, что у родителей и детей -«у каждого есть своя жизнь, корни которой вне семьи». и дети уходят из семьи, «унося на дне своей души горький осадок детских воспоминаний, и, формируясь вне семьи, появляются в ней гостями, чуждыми ее интересам» .
Поэтому достойное родительское воспитание детей представляется ученому делом величайшей важности. Кроме того, такое воспитание изменяет в лучшую сторону не только самих детей, но и служит источником духовного возрастания для родителей. Потому как «дети вносят в их жизнь альтруистический элемент, который суживает рамки эгоистического счастья». «дети порождают много забот, огорчений, лишений, но зато дарят и много радостей, не доступных бездетным супругам. В настоящем месте следует указать, что дети вызывают необходимость строже относиться к самим себе, к взаимным отношениям, к своим отношениям к детям, к родным, к друзьям. Справедливо говорят, что, воспитывая других, мы воспитываем, прежде всего, и самих себя, ибо присутствие детей часто служит уздой против распущенности, несдержанности, требует обдуманности и труда» .
РЕЗУЛЬТАТЫ
Таким образом, изучив работу А. Н. Острогорского, мы можем выделить ключевые приоритеты его концепции родительского воспитания детей. На наш взгляд, такими приоритетами являются:
Обоснование процесса «естественного» родительского воспитание детей в семье;
Представления о «нормальной семье» как источнике благополучия детей и родителей;
Идея сочетания в процессе развития личности ребенка его самовоспитания и влияния личностей родителей;
Двуединство природной и социокультурной составляющей процесса формирования личности («натуры» и «опыта»);
Нравственное воспитание как основа становления личности ребенка;
Значение примера родителей, необходимость постоянного нравственного самоусовершенствования отца и матери;
Необходимость совместной работы обоих родителей в деле воспитания детей;
Приоритет духовных ценностей над материальными в воспитании детей;
Период раннего детства как наиважнейший этап воспитательных воздействий родителей;
Обоснование идеи «равноправия» детей с другими членами семьи;
Созидание в семье атмосферы взаимной любви, понимания и уважения, умение родителей «жить жизнью» каждого своего ребенка, быть ему другом и мудрым наставником;
Выявление пороков родительского воспитания («искусственность», «эгоизм») и обоснование способов их преодоления;
Обоснование необходимости взаимодействия семьи и школы в деле воспитания детей.
Следовательно, стержневой идеей, составляющей концепцию родительского воспитания детей А. Н. Острогорского, является признание ребенка личностью, имеющей свои природные задатки, индивидуальный творческий потенциал, уникальное сочетание черт характера и способностей. Поэтому основная задача родительского воспитания заключается в том, чтобы бережно раскрыть этот потенциал, сохраняя его своеобразие, и дать растущему человеку возможность воплотить в своей жизни лучшие свои дарования, помочь найти свое предназначение в мире. А для этого необходимо с самого раненного детства окружить ребенка любовью и заботой, дать ему твердые нравственные убеждения и пример достойного поведения. именно в этом и заключается «естественное» воспитание детей в «нормальной» семье.
ОБСУЖДЕНИЕ
Педагогические взгляды Острогорского на родительское воспитание полностью соотносимы с сутью антропологического подхода, последователи которого, как полагает Б. М. Бим-Бад, «стремились к синтезу всех знаний о человеке, чтобы сделать его воспитание эффективным и гуманным» .
Современные исследователи (в частности, Б. М. Бим-Бад, Е. г. ильяшенко) выделяют несколько направлений, определивших развитие педагогической антропологии в России на рубеже Х1Х-ХХ веков: естественнонаучное, социологическое, опытническое, теологическое и синтетически-антропологическое.
данные течения российской педагогики, по мнению Бим-Бада, в качестве своей идейной основы использовали различные антропологические представления. «По преимуществу механическое и биологическое понимание человека лежало в основе естественнонаучного течения; “опытники” исходили из руссоистско-толстовского понимания человека; социологическое течение природу человека считало целиком производной от природы общества; теологическая педагогика провозгласила базой воспитания учение о человеке как об образе Божьем» , - пишет ученый.
Наиболее оптимальным Бим-Бад определяет синтетически-антропологическое течение, последователи которого (К. К. Сент-илер, П. Ф. Капте-рев, В. М. Бехтерев, П. Ф. Лесгафт, М. и. демков, М. М. Рубинштейн, П. П. Блонский, л. С. Выготский и др.) «разделяли программу создания теории воспитания, основанной на знании обо всей широте человеческой жизни, признавали силу и биологических и социальных факторов развития личности, стремились к установлению законов педагогического процесса, основанных на человекознании» .
и хотя Бим-Бад не называет Острогорского в числе представителей ни одного из этих течений, на наш взгляд, педагогическая позиция ученого может быть отнесена к синтетически-антропологическому направлению. и подтверждает это суждение сопоставление взглядов Острогорского и представителей этого направления. Также, как и «педагоги-синтетисты»,
Острогорский понимал процесс родительского воспитания «как организацию самодеятельности детей, в ходе которой воспитание превращается в естественный продукт их собственного творческого усилия» , ему была близка идея «воспитывающей среды» семьи , в содержании воспитания педагог отводил огромное значение нравственному становлению личности, призывал безусловному уважению ребенка, равноправию детей и родителей, говорил о значении как природным задатков, так и социокультурного влияния в процессе формирования личности ребенка в семье и т. п.
Во-первых, педагогическая концепция родительского воспитания детей Острогорского основывается на признании человека в качестве главной ценности воспитательного процесса, что соответствует сути синтетически-антропологического направления антропологического подхода, обоснованного в педагогике конца XIX начала XX веков. Это позволяет рассматривать семью как источник важнейших воспитательных воздействий на ребенка, а родителей как первых и главных воспитателей, ответственных за весь дальнейший жизненней путь своих детей.
Во-вторых, родительское воспитание понимается Острогорским как содействие формированию нравственно-волевой сферы личности, то есть становлению «внутреннего человека», способного стремиться к добру и преодолевать зло, в первую очередь, в самом себе. При этом ученый обосновывает приоритет духовных ценностей воспитания (родительской любви, заботы, уважения к ребенку) над материальными ценностями (обеспечение потребностей детей в полноценной пище, одежде, досуге) и предъявляет родителям требования этического характера, а именно соответствия их поведения общечеловеческим нравственным нормам.
В-третьих, наследие ученого, по нашему суждению, как никогда актуально для наших современников, так как вопросы родительского воспитания детей в семье сегодня стоят очень остро перед российским обществом. Можно говорить, что мы сегодня переживаем не только кризис семьи, но и кризис родительства, истоки которого лежат не только в трудном социально-экономическом положении большинства населения страны, но и в духовно-нравственном оскудении людей.
Поэтому научно обоснованная взвешенная система приоритетов родительского воспитания детей необходима для многих наших соотечественников.
именно такую систему предлагает нам замечательный педагог XIX-XX веков Алексей Николаевич Острогорский.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бим-Бад Б. М. Педагогические течения в начале двадцатого века. Лекции по педагогической антропологии и философии образования. М.: изд-во Российского открытого университета, 1994. 116 с.
2. Воробьева К. Н. Развитие антропологического подхода в педагогике семейного воспитания во второй половине XIX - начале XX вв. Автореф. ... канд. пед. наук. М.: Московский гуманитарный университет, 2007. 34 с.
3. Лебедев П. А. Предисловие составителя // Семейное воспитание: хрестоматия. М.: Академия, 2001. 408 с.
4. Острогорский А. Н. Об отношении семьи к школе // Семейное воспитание: хрестоматия. М.: Академия, 2001. С. 369-373.
5. Острогорский А. Н. Образование и воспитание // Избранные педагогические сочинения. М.: Педагогика, 1985. С. 205-271.
6. Острогорский А. Н. Семейные отношения и их воспитательное значение // Семейное воспитание: хрестоматия. М.: Академия, 2001. С. 139-175.
7. Стили семейного воспитания Д. Баумринд [Электронный ресурс]. Режим доступа: http: //psyhelp.rodim.ru/ posle-rodi/rod-stil.html.
8. Ушинский К. Д. Педагогические сочинения: В 6 т. М.: Педагогика, 1990. Т. 5. 528 с.
Отношения человека к другим людям в известной и, может быть, значительной мере определяются его темпераментом, или, как говорят, его натурой. Есть люди по натуре добрые, самолюбивые, гордые, властные, и часто они остаются такими до гробовой доски, несмотря на то что жизнь дает уроки, которые должны бы были научить их совсем иному отношению к людям. Добрый человек верит в добро и в людей, несмотря на то что его обманывают, что эгоизм и людская черствость эксплуатируют его, что на каждом шагу за добро ему платят злом. Горделивый высоко несет свою голову, несмотря на то что судьба жестоко обсчитала его и поставила в общественное положение, которым не приходится гордиться. Видя деспотизм окружающих, человек должен бы привыкнуть к общему поклонению, к страху перед ним, а он благодаря своей натуре вырастает гуманнейшим человеком, возмущающимся насилием и протестующим против унижения ближнего.
Но не одной натурой определяются взаимные отношения людей. Опыт действительной жизни, образование, чтение, размышления могут вызвать в человеке склонность относиться критически не только к этой действительности, но и к самому себе и побуждать его делать выбор между внушением натуры и голосом опыта и разума. В своей натуре человек не властен, и потому мы не ставим ему в заслугу, что он от природы добр, хотя нам вовсе не безразлично, добр или зол он по натуре, но мы ценим то употребление, какое он делает из этой натуры, потому что в этом сказывается его работа над собой.
По общему представлению воспитание и сводится к борьбе с натурой ребенка. Зол он - надо искоренять в нем злые наклонности; неряха он, беспорядочен - надо приучать его к опрятности и порядку; лжив он - надо наказывать за каждую ложь. Ради этого перевоспитания дурной натуры в хорошую стараются внести в сознание ребенка разные сдерживающие натуру мотивы: страха, стыда, боли и пр. Понятно, что родителям ввиду такой задачи приходится прибегать к разным искусственным мерам, изобретать средства для воздействия на ребенка, и так как выбор их невелик, то придумывать вариации на одни и те же, в сущности, темы и часто после многих неудач, разочарований и огорчений видеть, что все труды их ушли бесплодно, что дурной ребенок не исправляется, а иногда и прямо становится все невыносимее и хуже.
Мы уже сказали, что хороших обыкновенно и не воспитывают. Их оставляют в покое, им предоставляют расти естественным образом. И они вырастают духовно: их хорошая натура делается богаче, устойчивее, сознательнее. Это обстоятельство никоим образом не должно быть пропущено нами без внимания.
Самовоспитание, которому мы предоставляем хороших по натуре детей, может быть объяснено тем, что детский психический организм в самую раннюю пору детства уже обладает основами всех тех сил, какие он проявляет в зрелом своем состоянии. Если мы представим себе, что взрослые люди решились бы не делать ничего для развития и обогащения умственных сил растущего среди них ребенка, то последний все же наблюдал бы совершающееся вокруг него, сравнивал новые впечатления со старыми, делал бы выводы и обобщения, вырабатывал бы понятия к принципы, словом, жил бы духовно так же, как живут и воспитанные и образованные люди. Его выводы и суждения могут оказаться неверными, его обобщения - неправильными, потому что он сделал их из двух-трех фактов, обманулся, увидя причинную связь там, где ее нет. Но все же он наблюдал, думал, усваивал себе знания. Если вместо такого совершенно заброшенного и одинокого субъекта мы возьмем людей, стоящих в условиях, обычных для большинства, то есть грамотных, кое-чему учившихся, привыкших беседовать и толковать, то, наверное, прислушавшись к их мыслям, взглядам, убеждениям, вы заметите в них и разумность, и основательность, а главное - твердость. Твердость эта объясняется тем, что эти духовные приобретения совершались естественным, органическим путем, что они выношены и претворены и составляют благоприобретенную собственность человека.
Эта работа составляет проявление нашего духовного организма, она совершается непрерывно, часто непроизвольно. Ее всегда приходится иметь в виду, когда желаешь иметь верное представление о содержании убеждений, служащих человеку руководством в его жизни. При воспитании детей часто случается, что наша мораль, усовещивания, наказания производят совсем не то действие, на которое мы рассчитывали, потому что у детей, перед которыми мы расточаем свое красноречие, идет своя работа мысли. Вместо того чтобы вникать в смысл наших слов, они думают о том, как мы несправедливы к ним, виня их в том-то, обижаются на наше жесткое слово, незаслуженный упрек, недоверие к ним и т.п. Словом, они различают слова, которые мы произносим, от тех действительных отношений, в какие мы к ним становимся, и последние говорят им красноречивее, убедительнее первых.
Так как тему настоящей брошюры составляет воспитательное значение отношений людей, связанных в семью, то мы и имеем в виду собрать здесь наблюдения, которые дает нам семья, и сделать из них выводы.
Прежде всего следует иметь в виду, что мысли и интересы детей отнюдь не ограничиваются теми рамками, какие мы воображаем, предполагая, что их мир - это детская и сверстники. Они интересуются взрослыми, ищут их общества, по-своему наблюдают их, предъявляют к ним свои требования и судят их. Конечно, их запросы и интересы детские, их суждения детские, но они существуют, и рядом с индивидуальными чертами здесь, как увидим, можно подметить и нечто общее. Наблюдения детей касаются не только характеров и отношений, непосредственно затрагивающих их интересы, но и захватывают область гораздо шире. Им, как увидим, есть дело до того, как живут между собой отец с матерью, какое занимает общественное положение отец, любимы ли и уважаемы родители и пр. Жизнь взрослых членов семьи кладет свои отпечатки в их сознании гораздо раньше, чем они начинают отдавать себе отчет, что у них уже сложились привычки, потребности, вкусы, готовые представления и сознание. Психический организм воспринимает впечатления и перерабатывает их часто незаметно для самого субъекта и копит умственное достояние, которое позже приводится им к ясности и убедительности.
Родители воспитывают, а дети воспитываются той семейной жизнью, какая складывается намеренно или ненамеренно. Семья может жить дружно, относиться дружелюбно и к чужим людям, но может и ссориться, злобствовать, проявлять черствость, недоброжелательство не только к посторонним, но и к своим близким. Семья может жить духовными интересами, любить чтение, музыку, картины или целиком уйти в дрязги, хозяйственную сутолоку, заботы о копейке. В семье может быть и порядок, и бестолочь. Жизнь, та или иная, семьи тем и сильна, что впечатления ее постоянны, обыденны, что она действует незаметно, укрепляет или отравляет дух человеческий, как воздух, которым мы дышим, укрепляет или отравляет наш физический организм. Нельзя сказать, что в барской семье всегда и все дети вырастают барами, в семье доброй - добрыми и т.д.; бывает нередко, что дети вырастают со складом, как раз обратным тому, какой должен бы получиться, если бы семья неизбежно засасывала. Но, во-первых, и у самых горячих протестантов всегда замечаются следы того, что детство было проведено ими именно в такой среде, против которой они протестуют, что служит для них источником противоречий, непоследовательности, недовольства собой, а во-вторых, семейные впечатления служат почти единственным источником чувств и мыслей в том возрасте, когда человек наиболее восприимчив и делает приобретения на всю жизнь. Это самая ранняя и самая влиятельная пища, которой питается дух человеческий.
Искусственное воспитание часто отвергается в самом принципе. Понятно, что воспитывать можно только во имя какого-либо идеала, в силу стремления склонить или заставить ребенка поступать так, а не иначе, усвоить известные привычки и воззрения. Но справедливо указывают, что мы не имеем права насиловать человека и навязывать ему наш идеал, так как и мы можем ошибаться и считать идеалом то, что вовсе не должно быть ставимо на пьедестал, да и нашему питомцу предстоит жить, может быть, в других условиях, в иное время. Указывают, кроме того, что натура человека намечается весьма рано и что все наши благие меры к тому, чтоб переломить натуру, сделать человека тем или иным, по нашему плану, ни к чему не приводят.
С этими замечаниями следует считаться во всяком случае, особенно когда речь идет о такой крупной претензии, как дать человеку определенный облик. Кажется, можно уже признать бесспорным, что всего целесообразнее в воспитании доверять натуре и, наблюдая, изучая ее, помогать естественному росту ее сил. Воспитание не только не сделает меня музыкантом, поэтом, геометром, если я родился неталантливой натурой, но не переработает сангвиника в меланхолика или Чичикова в Фауста.
Если, однако, ставить искусственные воспитательные меры в более тесные рамки, то едва ли представится возможность совершенно обойтись без них. Ведь каждый приказ матери есть искусственная мера, а может ли она не требовать, чтоб ребенок не валялся утром в постели, зная, что это ведет к онанизму, чтоб он не обижал младших, не дурачился за столом и т.п. Должна ли она приучать детей садиться за стол в определенное время, а не есть походя? Примем, наконец, во внимание, что нравственные требования, которые предъявляются детям дошкольного возраста, все почти самого элементарного свойства и независимы от общественного положения семьи и временных социальных течений: не лги, держи слово, будь аккуратен, не капризничай, береги вещи и пр.
Вопрос не в том, чтобы совершенно избежать искусственного воспитания, а в том, чтобы оно не приняло боевого характера, чтобы оно не обезличивало и не ломало, чтобы подчинение ребенка родителям сложилось естественно, само собой, в силу того что ребенок и сам предрасположен довериться авторитету матери. Но мирный характер искусственное воспитание всего легче принимает тогда, когда семья сильна своим естественным влиянием, когда она хорошо настроена и живет разумной, сердечной жизнью. Хорошая семейная атмосфера обыкновенно и детей настраивает хорошо. Здесь искусственное воспитание утрачивает свой резкий, надуманный характер, не прибегает ни к каким необычайным, экстраординарным мерам, принимает характер естественный. Дети не дрессируются, а живут в семье, окруженные и заботой, и контролем любящей матери, которая может соединить в своем сердце и любовь, и нравственную требовательность в той мере, какая может быть допущена в отношении к детям. Эту нравственную требовательность мы считаем достоинством в каждом человеке и не считаем возможным сделать исключение для матери. Возмущение и осуждение дурного поступка есть естественное последствие нравственной крепости человека, и мать может проявляться в этом смысле относительно детей своих вполне естественно. Искусственным оно будет только тогда, когда оно будет вызвано не убеждением, а мыслью о необходимости морализировать с детьми.
II
Ради детей нам необходимо наблюдать за собою
Казалось бы, из всех союзов общественных семейному всего легче принять характер союза, от которого члены его только выигрывают. Он составляется добровольно, по свободному выбору, скрепляется общностью интересов, вкусов, потребностей. Развращающему столь многих принципу "борьбы за существование" здесь не должно бы быть места. Мужу не должно бы быть тесно от соседства жены и наоборот. Жизнь в известной мере можно устроить по своему вкусу и в ней находить отдых от забот, обид, неудач общественной жизни. "С хорошей женой горе - полгоре, а радость вдвойне", - говорит пословица.
К сожалению, идеальные семьи встречаются редко.
Морализировать на эту тему мы не будем. В лицах, читающих сочинения педагогического содержания, мы предполагаем сознание обязанностей взрослых по отношению к детям, а посему и не считаем нужным доказывать их, но и желающий исполнить свои обязанности к детям может ошибаться, не вникать в те впечатления, какие мы производим на них. Наблюдать за собой отнюдь не легко, почему в предлагаемой брошюре мы приводим некоторые наблюдения, касающиеся той сферы, которая поставлена в заголовке нашей брошюры. Скажем лишь, что каждый раз, когда мы, родители, сдерживаем в себе какое-нибудь дурное побуждение ради детей, мы исполняем только свою обязанность. Дети, наверное, заметят, хотя в детстве, может быть, и не формулируют ясно, эту работу родителей над собой, оценят ее и привыкнут - сперва из подражания, потом по убеждению - управлять собой, сдерживать себя в дурном, а это одно из крупных приобретений воспитания.
III
Склад прежней семейной жизни Изменения в общественной жизни вызвали перемены и в семейной жизни Рознь интересов и "свое счастье" "Появление в семье третьего лица "Детские впечатления"
Склад семейной жизни в культурных слоях нашего общества значительно изменился за последние 40 - 50 лет. В прежней семейной жизни, как замечает П.А. Вяземский, было "более домоседства в жизни родителей, менее суетности". О патриархальности и простоте семейных отношений часто упоминается в биографиях еще живых или недавно умерших деятелей, как Ф.М. Достоевский и др. Утро отцов уходило на службу или другие дела, вечер, после обеда, посвящался семье. Родители часто сами учили своих детей начаткам учения, дочери помогали матери в ее хозяйских хлопотах и в уходе за младшими, к обеду и чаю собиралась вся семья, велись общие разговоры; шли дети играть на двор, за ними нередко шел и отец, чтобы принять участие в лапте, пускании змея и т.п. Многим это дает повод утверждать, что прежняя жизнь была лучше, но не в этом дело. Напомнили мы о прежнем складе семейной жизни единственно для того, чтобы отметить, что дети прежде больше пользовались обществом своих родителей, что семейный круг жил теснее, одной общей жизнью.
Изменились условия общественной жизни, изменилась и жизнь семейная. Прокормить и поднять на ноги семью стало труднее, поневоле приходится работать больше, посвящать работе часть времени, которое наши предки отдавали семье. Естественно, что усталые, а иной раз разбитые отцы ворочаются в семью для отдыха, приходят раздраженные и вовсе не склонные поблагодушествовать с ребятами. Созрела общественная деятельность, и кроме труда из-за куска хлеба многие из нас несут массу труда общественного, дарового. Жизнь стала хлопотливее, нервнее, напряженнее. Опять-таки, естественно, хочется развлечься, съездить в театр, на лекцию, в концерт. С другой стороны, тревожит и будущее детей. Надо дать образование, хорошенько подготовить ребенка к экзамену, потому что приемные экзамены стали труднее (мест не хватает, отказывают и удовлетворительно подготовленным); об учебных занятиях надо начинать думать раньше и готовить со специалистом, который знал бы, что требуют на экзаменах в таком-то заведении. Отдали детей в школу - новые усложнения в семейной жизни. Учащемуся надо дать угол или даже особую комнату, чтоб другие дети не мешали ему заниматься: зубрить, исполнять письменную работу и пр. Идиллия, в которой за одним общим столом отец читает, мать шьет что-нибудь, дети рисуют или мастерят себе игрушки из старой коробки и тому подобных домашних материалов, стала невозможной. Собрать за чайным столом всю семью тоже стало невозможно: одному члену семьи нужно на заседание, другой уходит заниматься с товарищем, третий идет в гимназию на литературную беседу или на сыгровку оркестра. Словом, жизнь тянет из семьи, оставляет семейным связям и интересам сравнительно с другими меньшее место и значение. Ничего нет мудреного, что при этих условиях у каждого члена семьи - и прежде всего у отца с матерью - являются свои интересы, свое общество, свои избранники и друзья, свое счастье.
Повторяем, нет нужды морализировать, не в чем упрекнуть ни родителей, ни детей; просто надо признать, что жизнь сильно изменилась и в результате общение родителей с детьми стало меньше, оно осталось возможно главным образом в ранние годы детства, а позже, лет уже с 10 - 12, дети подвергаются обильным внешним, внесемейным влияниям, и очень важный период перехода их в юношеский возраст часто ускользает от внимания и наблюдения родителей. Стать поближе к детям, пока они малы, мы еще можем, позже это уже труднее, и здесь чаще могут случаться всяческие сюрпризы в виде дурных знакомств, образования стремлений и вкусов, не одобряемых нами, и пр. Эти сюрпризы потому и возможны, что жизнь наших детей протекает вне тесного общения с семьей, что мы зачастую живем с ними вместе только внешним образом, не зная большей частью, что у них творится в душе, чем они интересуются, чем живут. У каждого есть своя жизнь, корни которой вне семьи.
Вывод отсюда, мне кажется, таков, что и помимо указаний психологии о важности впечатлений первых годов жизни они, эти впечатления, заслуживают нашего серьезного внимания потому, что период раннего детства по условиям современной жизни представляется единственным временем, когда наши отношения к детям являются ближе и полнее всего воспитывают их, когда влияние наше на них оказывается цельнее (позже мы делим его с другими). Бесспорно, что в хороших семьях оно продолжает существовать и позже, но всегда можно ожидать, что оно ослабеет вследствие непредвидимо сложившихся обстоятельств, и во всяком случае оно составляет продукт того, что приобретено нами раньше.
Мы предполагали хорошую семью, но там, где есть какие-нибудь внутренние нелады, семья благодаря своей рассыпчатости дает такие трещины, которые заметны и для детей, а тем более для юношей.
Герой одной повести, приехав в родительский дом после 2 - 3 лет отлучки, увидел, что отец с матерью хотя и живут вместе, но "заняты каждый своей отдельной жизнью, своим особым счастьем". Свои впечатления от этой семейной жизни он выразил так: "Это не семья, а какие-то меблированные комнаты, где случайные соседи сходятся за завтраком и обедом. При чем мы (дети) здесь? Какое положение мы занимаем?" И затем прибавляет: "И зачем нас столько лет обманывали? Нет, уж если семьи не было, то должны были с малых лет приучать нас к этой мысли. По крайней мере, не сентиментальничал бы, не летел бы на крыльях любви для того, чтобы узнать, что отец мой содержит опереточную певицу, а в спальне моей матери распоряжается г. Будзинский..."
Молодой человек, обиженный и раздраженный несбывшейся мечтой побыть в семье, выражается резко и цинично. Ему досадно на свою сентиментальность, но эта сентиментальность вовсе не порок не искушенного жизнью юноши, а общее и естественное чувство детей всех возрастов, даже весьма ранних. Дети, начав свою жизнь вполне беспомощными существами, так много получают от родителей, что последние, естественно, порождают в них чувства благодарности, любви и своего рода гордости своими отцом и матерью. Не только сам по себе уход, помощь, забота родителей, но и участие, и ласка их играют в этом роль. Дети, рано осиротевшие или по чему-либо другому лишившиеся отца или матери, часто позже, в зрелые годы, чувствуют горечь, тоску от отсутствия в их воспоминаниях памяти о родительской ласке, семейных радостях, неиспытанных сыновних чувствах и т.п. Наоборот, испытавшие счастье, которое дается сколько-нибудь хорошей семейной жизнью, вспоминают, что они, детьми, считали мать красавицей, необыкновенно доброй, а отца - умным, умелым, хотя в то время, когда вспоминают это, они могут уже сказать, что в действительности мать вовсе не была красавицей, а отец был не более как неглупый человек. Эта иллюзия детства свидетельствует о потребности этого возраста, проявляющейся притом очень рано, видеть в тех, кто им в это время всех дороже, всевозможные качества, какие их воображение может рисовать им. Они всегда любят тех, кто любит и уважает их родителей. И когда родители действительно обладают крупными достоинствами и детям приходится видеть выражения благодарности или уважения к их родителям, это почти всегда производит на них впечатление, остающееся на всю жизнь и нередко определяющее характер жизни и деятельности сына.
В тех семейных неладах, которые образуются, когда между мужем и женой является третье лицо, особенно близкое тому или другому, точно так же обнаруживается потребность детей в любви и ласке и смутно сознаваемые ими права на отца и мать. Пока дети в том возрасте, когда они не понимают, в чем дело, они все же относятся к этому третьему лицу враждебно, как к нарушителю их прав, отнимающему у них то, что принадлежит им: время, любовь, заботы о них того или иного родителя. Позже они являются либо судьями, либо несчастными людьми. В детях и юношах сказывается весьма сильная потребность видеть родителей существами нравственно чистыми. Бывали случаи, что молодые люди решались на самоубийство, узнав, что они были незаконными детьми и что на матери их лежит пятно. Мы знаем случай самоубийства по этому побуждению, совершенный в весьма раннем возрасте (11 - 12 лет). Сын нежно любил мать. Когда он поступил в гимназию, товарищи бесцеремонно сообщили ему репутацию его матери. Он присмотрелся, увидел то, чего прежде не замечал, понял то, чего не понимал, и не вынес мук сознания, что его любимая мама - дурная женщина с весьма незавидной репутацией.
Современные беллетристы нередко рисуют нам картины совсем иного впечатления, производимого на детей существованием у их родителей любовников и любовниц. Они рассуждают так по поводу того, что отец завел себе немку: "Мать больная, нервная; отцу с ней тоскливо. Не будь этой - другая бы явилась... Она же такая умная и все понимающая, красивая, свежая и нарядная. Что ж! Отцу можно только позавидовать! Эта немка умная и с тактом, нечего и говорить. Она не желает вмешиваться не в свое дело". Есть, пишут, такие девушки, что, хоть "трава не расти, только бы им послаще жилось. Не то что отцы, а матери их - легкого поведения, и они отлично понимают, кто из друзей дома находится с матерью в близких отношениях. А они от таких друзей конфеты да подарки принимают".
Кому случалось слышать устные рассказы о такого рода настроениях среди юношей, тому эти сообщения беллетристов не покажутся преувеличенными или исключительными. Понятно, что распущенность общества должна притуплять чувствительность юношества к проявлениям ее в своей семье. Но тем не менее все же следует признать, что одновременно с одной крайностью - безразличием может существовать другая - болезненная чувствительность к доброму имени отца и матери, приводящая к самоубийству, когда оно загрязнено, и между этими двумя крайностями располагаются тысячи градаций. Дети могут проявляться весьма различно в подобных случаях в зависимости от своего темперамента, от обстоятельств, вызвавших раскол семьи, и пр. Но для нас интересно то, что и эти равнодушные, заразившиеся своим равнодушием от окружающей среды, обыкновенно обнаруживают пробуждение в них потребности к доброму имени их родителей, когда находится человек, бесцеремонно будящий их чувство.
IV
Семейные нелады Детство Лермонтова, Жуковского, Корфа
Мы уже сказали, что семьи редко представляют союз в такой мере дружественный, каким рисуется он в идеале. На это в каждом частном случае есть свои причины, и говорить о них здесь нам вовсе нет надобности, так как наша задача состоит только в том, чтобы подметить и указать то влияние, какое оказывают всякого рода семейные нелады на детей. Чтобы говорить о фактах, доступных общему наблюдению и обсуждению, мы будем ссылаться на биографии, ставшие уже общим достоянием. Но из этих фактов мы возьмем прежде всего те, в которых интересующие нас явления выразились в более резких формах. Обозрев эти факты, нам легче будет перейти к явлениям более обыденным. Вспомним детство М.Ю. Лермонтова.
Детство свое он провел у бабушки Елизаветы Алексеевны Арсеньевой. Матери он лишился рано, когда ему было 2 года 4 месяца, отец вскоре после ее смерти уехал, оставив ребенка на попечение бабушки. Потом он не раз приезжал к Арсеньевой, но всегда ненадолго. Он был нежеланный гость, и приезд его всегда вызывал ряд враждебных мер, о которых не мог не знать сын. Вражда бабушки Лермонтова с его отцом началась вскоре же после замужества ее дочери. В характере отца было действительно много тяжелого, и обращение его с женой не могло не возмущать тещу. Муж и жена сильно не ладили между собой, но жили вместе, когда же мать Лермонтова умерла, отцу не было резона жить с тещей, и он уехал. Перенеся любовь к дочери на внука, Арсеньева вся отдалась заботам о внуке, шла на всякие жертвы для его образования и развлечения и всегда боялась, что отец захочет взять к себе сына и лишить ее единственной оставшейся ей отрады жизни. Действительно, не раз отец заводил речь о том, что пора сыну перейти к нему, но бабушка каждый раз успевала отстоять внука. Оба они, однако, любили мальчика и, по-видимому, оберегали его от зрелищ ссор, обоюдных упреков и пр.
Между тем в мальчике с годами просыпались сыновние чувства: он вспоминал мать, ее песни над его колыбелью, привязывался к отцу и тяготился, видя, что его бедный отец не пользуется уважением и расположением в богатой аристократической семье бабушки. При одном из приездов ссора достигла крайних пределов, обе стороны одинаково обращались к юноше (тогда лет 16), черня в глазах его противника и предлагая ему решить, оставаться ему у бабушки или уехать с отцом. Лермонтов хотел было уехать, но бабушка стала упрекать его в неблагодарности, грозила, что лишит наследства, и наконец залилась слезами. Эти слезы решили дело. Лермонтов почувствовал, что он не прав, отнимая последнюю опору у старухи, которой он обязан за уход в детстве, воспитание, средства к жизни, и он решил остаться у нее. Этот случай произвел на него сильное впечатление. Вызванный стать судьей между бабушкой и отцом, он не в силах был справиться с этой задачей. Оба были ему дороги, обоих он горячо любил, а ему надо было судить их. В ранних его произведениях остались следы пережитых им тогда тяжелых раздумий. Для нас эти произведения интересны именно как свидетельство, во-первых, сильного впечатления, произведенного на него необходимостью стать судьей близких ему лиц, и долгих, неотвязных и непосильных попыток разобраться в важном для него вопросе: кто же не прав - бабушка или отец? Во-вторых, как выражение сознания, что он не справился с ролью судьи, что он стал против отца и в нем сильно заговорило желание оправдать отца, явилось идеализирование его, так как в действительности он имел весьма крупные недостатки.
Биографы Лермонтова замечают, что этот эпизод непосильной и тяжелой работы, заданной ему неладами близких его сердцу людей, отразился на его характере. "Он ушел в себя... Явилось в нем что-то надломленное. С одной стороны, жажда любви, сочувствия, с другой - недоверие к счастью и к людям", - говорит П. Висковатов. Другой биограф, Н. Котляревский, замечает: "Нет сомнения, что ненормальное положение в семье не по годам старило ребенка. Оно вырвало из его юности целую страницу жизни, лишило его семьи в строгом смысле слова, не дало развиться в нем целому ряду чувств, которые могли бы помешать развитию в поэте излишней склонности к меланхолии, излишним думам над своим одиночеством, над горькой участью отца, несчастьем матери и многими другими вопросами, слишком трудными, а потому вредными для детского ума".
Катастрофа с Лермонтовым случилась на 16-м году. Нельзя сказать, чтобы она раскрыла ему глаза. Ею он только был поставлен в необходимость перейти в активное состояние, выбрать решение и поступить так или иначе. По всему видно, что сами нелады он замечал раньше и огорчался ими. Большинство из нас предполагают, что детям недоступны такие явления, как отношения между собой взрослых. Такое предположение, может быть, и справедливо, если разуметь полноту понимания, но оно неверно, если разуметь наблюдения и ближайшие из них выводы.
Один из наших русских писателей, перед которым рано раскрылись нелады между его родителями, замечает: "Дети вообще проницательнее, нежели думают: они быстро рассеиваются, на время забывают, что их поразило, но упорно возвращаются, особенно ко всему таинственному или страшному, и допытываются с удивительной настойчивостью и ловкостью до истины". Между его отцом и матерью часто происходили сцены. Мальчик не раз был свидетелем их, но считал их естественными. Он привык, что в доме все боялись отца, что он всем делал замечания; мать просто не составляла исключения. Между тем прислуга без памяти любила мать и осуждала отца. Однажды мальчик услышал замечание няни, высказанное ею в беседе с гувернанткой, что мать давно бы уехала на родину, да удерживает ребенок. Эти слова запали в душу мальчика. "Однажды настороженный, я в несколько недель, - говорит он, - узнал все подробности о встрече моего отца с моею матерью, о бегстве ее из родительского дома и пр. Все это я узнал, ни разу не сделав никому ни одного вопроса". Сцены, которые прежде казались в порядке вещей, теперь получили иное освещение. "Мысль, что доля всего выносится за меня, заволакивала иной раз темным и тяжелым облаком светлую детскую фантазию. Вторая мысль, укоренившаяся во мне с того времени, состояла в том, что я гораздо меньше завишу от моего отца, нежели вообще дети. Эта самобытность, которую я сам себе выдумал, - прибавляет он, - мне нравилась".
Есть некоторая аналогия с рассказанным о детстве Лермонтова и в обстоятельствах детства Василия Андреевича Жуковского. Он был сын турчанки Сальхи, принявшей православие и имя Елизаветы Дементьевны, и А.И. Бунина, в семье которого она служила прислугой. А.И. Бунин уговорил Андрея Григорьевича Жуковского быть восприемником его незаконного ребенка и усыновить его, но взял его на воспитание в свою семью. Здесь Жуковского, как и Лермонтова в детстве, окружало материальное благосостояние, любовь и забота об его воспитании. По свидетельству Зейдлица, "с самой нежной юности В.А. наслаждался счастьем любить и быть любимым". Семья Буниных состояла исключительно из дочерей, среди прислуги было множество женщин. Он был общий любимец и баловник, вся женская фаланга охотно повиновалась ему, особенно в играх и шалостях, на которые он был изобретателен. Жуковский, единственный в доме мальчик, ставил своих подруг во фронт, заставлял маршировать и защищать укрепления, а при случае наказывал непокорных линейкой и сажал под арест между креслами. Словом, детство его можно причислить к счастливым. Но как Лермонтову пришлось страдать за унижение отца, так и Жуковскому пришлось страдать за мать. Мальчик сильно баловался среди множества прислуги, одной только Елизавете Дементьевне он бессознательно давал право бранить и журить себя за шалости. Она была только служанкой и разве только изредка, украдкой могла расточать материнские ласки отнятому у нее ребенку. Знал ли он в детстве, что это его мать, или позже узнал это, но, по-видимому, несмотря на ласку и баловство, он уже тогда чувствовал ненормальность своего положения в семье. Уже будучи 30 лет, он писал в своем дневнике: "То, что называется семейной жизнью, мне незнакомо. Я не успел быть сыном моей матери; в то время когда я начал чувствовать счастье сыновнего достоинства, она меня оставила. Я думал отдать права ее другой матери, но эта другая мать дала мне угол в своем доме, а отдалена была от меня вечным подозрением. Семейного счастья для меня не было, всякое чувство надо было стеснять в глубине души". Добавим к предшествующим картинкам еще одну. Теплым словом поминает барон Н.А. Корф своего отца за его любовь к нему. Он был "первым, вызвавшим во мне чувство любви, чувство, которое свойственно человеку, но может проявить себя, возникнуть для нашего наблюдения, зародиться там только, где его питают". "Отец посадит меня, бывало, на колени и, всматриваясь в меня своими добрыми глазами, говорит: "Коля, кто твой друг?" - "Ты", - отвечаю я, бывало. Так сиживали мы вдвоем, когда мне не было еще 6 лет. Так сиживали мы с покойным батюшкой, когда мне было уже лет 10". Корф рано лишился матери, ему не было 2 лет, когда отец женился вторично. Домашняя жизнь при мачехе приняла такой склад, при котором любви между отцом и сыном невольно сообщился активный характер. "И мне, и прислуге, - говорит Корф, - в равной мере приходилось страдать от домашних невзгод, которых не мог предотвратить отец, но от которых он старался всячески защищать нас". Кончилось тем, что отец ради покоя и счастья сына на 6-м году отдал его на воспитание тетке. Сперва он виделся с ним, а с 10 лет началось учение и прекратились свидания отца с сыном. Расставшись с отцом в 10 лет, Корф увидел его уже стариком в параличе. В приведенных выше случаях семейные нелады определялись заменой матери другим лицом (бабушки, мачехи или исключительным положением матери, как у Жуковского). Семья была ненормальная, и это давало возможность неладам выразиться в особенно резкой форме и произвести на детей усиленное впечатление.
Благодаря такому более сильному впечатлению более ярко обнаруживается существующая в детях потребность семьи и связанных с нею забот и ласки, чувства в детях своего рода прав на родителей и затем стремление их не только любить, но и уважать родителей, видеть в них разные совершенства, если нужно - даже идеализировать их. Эта потребность чувствуется детьми, конечно, и в нормальной по составу семье...
Но чтобы семья могла быть признана нормальной, мало, чтобы в ней были налицо отец и мать; надо, чтобы и их взаимные отношения соответствовали идее этого интимнейшего из людских союзов и не заключали в себе ничего, что оскорбляло бы чувства детей. Им одинаково нужны и дороги и отец, и мать, и надо, чтобы они видели и чувствовали взаимную любовь и уважение родителей. Если нет этого уважения, нет дружественных отношений, то, в чем бы это ни выразилось, дети чутко подметят, что между отцом и матерью что-то неладно, и легко могут прийти к вопросу: "Кто из них прав, кто виноват?" Известно, что и взрослые обыкновенно не берутся быть судьями между мужем и женой, до такой степени трудно разбираться в причинах бывающих между ними недоразумений. Тем более непосилен этот вопрос для детей; но мало того что он непосилен, он для них вопрос жгучий, тяжелый. Конечно, дети, как взрослые, бывают разные, но, кажется, можно признать скорее правилом, чем исключением, что дети чувствуют потребность любить своих родителей, видеть в них хороших людей и что для них отнюдь не легко убеждаться в том, что отец или мать - дурной человек, что отец может обижать мать, или, наоборот, видеть, что один из родителей бранится, другой - плачет и т.п. Читая биографии, мы не раз встречались с упоминанием, что не только ссоры родителей, но и их равнодушие к детям вызывало в последних чувство одиночества, холода, чувство, которое в свое время не осмысливалось, а выражалось в искании привязанностей на стороне, например у прислуги, или в раннем пристрастии к чтению, а потом осмысливалось и вызывало горькое воспоминание. Не раз также мы встречались с выражением сыновней любви, несмотря на дурное отношение к детям отца или матери, на их несправедливость, жестокость, обиды. Все это говорит за то, что нелады между отцом и матерью касаются не их одних, а имеют значение и для детей, которым приходится быть отнюдь не свидетелями только этих неладов, а заинтересованной стороной.
V
Совместная работа родителей Разделение труда
Не только современная, но и вообще семейная жизнь сложилась с давних пор так, что родительские обязанности делятся между отцом и матерью, и притом делятся неравномерно. Важнейшие заботы по уходу за детьми и первоначальному воспитанию детей ложатся на мать как потому, что она в состоянии отдать детям больше времени, чем отец, так и потому, что по традициям она больше привыкла к этому, а по натуре может внести в это больше нежности, мягкости, ласки и внимательности. Этим близким участием матери в жизни детей в их раннем возрасте определяется и нравственное ее влияние на них в эти первые их годы. С годами, однако, значение этого непосредственного ухода утрачивает первенствующую роль. Дети начинают становиться самостоятельнее, несколько определяются, продолжая нуждаться в помощи родителей и взрослых, но ищут уже не исключительно материальной поддержки.
Они хотят слышать сказочки, они любят поговорить, порасспросить, сами рассказать что-нибудь, выступают на сцену игры и занятия. Дети индивидуализируются. У одних являются вкусы и потребности, которые лучше удовлетворяет отец, чем мать, у других - наоборот. Понемногу дети приобретают черты, свойственные полу. Намечаются характеры: усидчивые, вдумчивые или непоседы и живые, спокойные и впечатлительные, забияки и смирненькие. И опять-таки на одних лучше влияет отец, на других - мать, потому что во всех такого рода услугах детям сказывается натура, склад, характер взрослого, которые не могут быть одинаковы у отца и матери. Если брать во внимание только время, то мать по-прежнему отдает им больше времени, что касается существа дела, то влияние отца может быть и одинаково, и больше материнского, по крайней мере, на некоторых детей, хотя он и меньше бывает с ними, чем мать. Вопрос тут уже не в количестве времени, а в качестве влияния, которое определяется многими причинами, лежащими в личных свойствах человека. Более сильный может дать духовную пищу ребенку, которая будет заполнять его и в то время, когда он предоставлен себе.
Это разделение влияния между отцом и матерью есть явление естественное. Никто не может дать больше того, что он дает нам. На него не приходится сетовать, против него не приходится бороться, его надо утилизировать. Ни ревности, ни огорчению тут не должно быть места, во-первых, потому, что эти чувства неуместны, когда явление естественно, а во-вторых, они неизбежно повлекут за собой нелады, хотя бы и в скромной мере, которые вызовут вопрос: кто же прав - отец или мать? Главное же - детское сердце вполне способно вместить любовь и к отцу, и к матери, хотя бы его и тянуло в одну сторону сильнее, чем в другую. На долю более слабой стороны все же останется достаточно. Бороться против этого явления - значило бы желать более сильное влияние заменить более слабым, выгоднее его утилизировать. Утилизировать же можно лишь при условии взаимной поддержки, взаимной помощи, так, чтобы более успешно действующий мог принести возможно большую пользу, а менее влиятельный все же не занимал бы относительно детей неподобающего места.
Но поддержка эта не должна выражаться в признании за одним из родителей положения своего рода "старшего". "Вот погоди, придет отец (или мать), расскажу я, как ты набедокурил, задаст он тебе". Такими словами выражается слабость, прячущаяся за чужую спину. В глазах детей родители должны быть равны, оба хороши, каждый по-своему. Пусть дети знают, что родители живут дружно и оба интересуются детьми, любят их и желают им добра. Естественно, что, если ребенок набедокурил без матери, но при отце, мать все равно будет знать об этом, потому что отец ей расскажет. Но это будет не жалоба, не апелляция к старшему, а простое сообщение. И то, что сделал один, того не должен переделывать другой. Мальчик нашалил, его остановили, и этим эпизод исчерпан. Возвращаться к нему не стоит. Если, по мнению одного родителя, другой родитель сделал ошибку, обнаружил слабость, то об этом можно переговорить между собой, не вынося своего разногласия на позорище детей. Родитель, переделывающий дело другого по-своему, даже не всегда роняет авторитет этого другого, а часто достигает противоположного результата - вызывает критику своих действий, которая иногда может служить и к его невыгоде.
Мы указывали уже, что причины разделения влияния на детей между родителями многообразны, что они лежат в натуре и характере тех и других. Но изо всех этих причин всего виднее обнаруживается, как нам кажется, половое различие. Часто замечается естественное тяготение дочерей к матерям, а сыновей к отцам, и во всяком случае дочь любит мать иначе, чем отца, и сын любит отца иначе, чем мать. В более поздние года, когда подростки уже начинают заглядывать во внесемейную жизнь, строить идеалы своей будущей деятельности, чувствуют в себе зарождение призвания, это намечается еще более резко. Сын всегда ожидает, что его лучше поймет отец, а дочь - что мать. И в этом есть свое основание.
Нам припоминается давняя беседа с одной матерью, имевшей несколько человек детей. "Мать, - говорила она, - должна воспитывать своих детей, и сыновей, и дочерей, пока они малолетки. Но когда сыновья приходят в возраст, их тянет к отцу больше, чем к матери, и мать должна понемногу сдавать бразды правления над сыновьями отцу. Правду сказать, мы не всегда и понимаем вас: по-нашему, по-женскому, выходит так, а по-мужскому - не так. И оно понятно. Сыновьям предстоит общественное дело. Мы наблюдаем его на муже, на братьях, на других мужчинах, а вы работаете, у вас круг наблюдений шире. Вам это дело ближе, оно для вас - свое. И мать, коли не хочет потерять свой авторитет в глазах сыновей, должна прямо сказать в иных случаях сыну: "Посоветуйся с отцом".
Мать, сообщившая нам эти свои мысли, к которым ее привел личный опыт, принадлежит к поколению, уже сошедшему со сцены. Многие современные женщины сами на себе испытали общественную службу, но из них далеко не все матери. Между матерями же по-прежнему немного таких, которые были бы знакомы с общественной деятельностью больше, чем понаслышке или по наблюдению ее со стороны. Доля правды в словах нашей почтенной собеседницы остается и для нашего времени, для некоторых, по крайней мере, матерей.
Само собой разумеется, что та же осторожность и воздержанность обязательны в иных случаях и для отцов, когда им приходится раздумывать о житейской судьбе своих дочерей. Голос матери тут часто может оказаться авторитетнее, потому что он будет понятнее.
Напомним, что здесь речь идет о разных решающих судьбу детей вопросах. Пока дети в дошкольном возрасте, такие вопросы едва ли могут и возникать. Но мы все же заговорили о них здесь потому, что в детской жизни нет резких переломов и обыкновенно то, чему предстоит совершиться в далеком будущем, намечается гораздо раньше в едва заметных очертаниях.
Из сказанного нами читателю ясно, что наш идеал - совместная работа обоих родителей детей, что в интересах ее, этой совместной работы, мы высказались за то, что не следует давать места ревности, когда мать видит, что отец оказывается более ее влиятельным лицом. Конечно, и наоборот. В последнее время приходится слышать и читать совсем о другом.
Матери нередко жалуются, что отцы вполне устраняются от воспитания детей, сваливая всю заботу о них на мать, что с ними некогда и переговорить о детях, потому что разговоры этого рода их вовсе не интересуют, и они, отдохнув от своих профессиональных трудов, спешат в клуб или в другое место, считая, что их отцовские обязанности исчерпываются заботой о заработке средств, необходимых для содержания семьи и воспитания детей. Само собой разумеется, что такое положение отца в семье и несправедливо, и неестественно. Несправедливо относительно матери потому, что весь труд воспитания детей ложится на мать, тогда как она имеет право на помощь и совет в трудных или вызывающих сомнение случаях; воспитание детей ведь и есть тот первейший общий интерес, который служит связующим цементом семьи. Несправедливо относительно детей, потому что лишает их влияния отца, на которое они имеют право. Но такое положение и неестественно потому, что дети эти - его дети, а даже животные любят свое потомство и не только кормят его, но и играют с ним, и учат его. Отчуждение отца от своих детей не в натуре человека, и причины его надо искать вовне. Едва ли можно искать их в общих условиях жизни, потому что такое притупление отцовского чувства вовсе не так распространено, как бы должно быть, если б причины были общие. Вероятно, что в каждом частном случае есть свои частные причины, определить которые наблюдателю со стороны не всегда представляется возможным. Нам кажется, что во всяком случае тут должна быть хоть небольшая трещинка в семейных отношениях, что тут уже образовалась рознь интересов. Обращаясь к жалующимся матерям, можно спросить их: не ушли ли вы в мелочи, которые важны в ваших глазах и несерьезны в глазах отца, не слишком ли вы страстно стоите за свои взгляды, так что отец, поспорив раз-другой, махнул рукой и сказал: "А управляйся сама, как знаешь". Были ли вы сами внимательны к заботам и тревогам мужа, которые вызывались его деятельностью вне дома? Обращаясь к отцам, на которых жалуются матери, можно спросить их: ваша жена, конечно, прекрасная жена и мудрая воспитательница ваших детей; вы ей вполне доверяете, но ведь она ищет вашего совета, желает хотя бы обмена мыслей - вправе ли вы отказать ей в этом? Не лукавите ли вы с собой, прячась за доверие к талантам жены? Может быть, вы просто считаете, что воспитание детей, выражаясь грубо, - дело бабье, а не мужское? Не задаем других вопросов, потому что плохо понимаем, какие серьезные причины могут превратить отца в простого кормильца, добытчика средств для семьи.
VI
Дети не главные, а равноправные члены семьи
Наблюдая отношения родителей к детям, приходится между множеством различных оттенков, какие они могут принимать, выделить две крайности, между которыми они размещаются. Такими крайностями являются: постановка детей или в самый центр семейной жизни, или, наоборот, на крайнюю ее периферию. В первом случае дети ставятся во всем на первый план: им отводятся лучшие комнаты, с их нуждами соображается время; затем в их воспитании ставится выше всего принцип их самостоятельности, и в угоду им с большой уступчивостью и даже предупредительностью взрослые делают все возможное, чтобы дети не чувствовали стеснений своему индивидуальному развитию. Из таких детей весьма часто, может быть в большинстве случаев, вырастают баловники, эгоисты, натуры неуравновешенные и неустойчивые. Психиатры нередко констатируют среди своих пациентов следы такого балующего воспитания. Мы знаем несколько семей, где начинали с того, что давали детям расти на полной воле, чтоб не стеснять их самостоятельности, а впоследствии пользовались каждым предлогом, чтоб уйти из дому от содома, который стоял в нем. Очевидно, что, выдвигая первый план, родители не сходят на второй план, как думают, а приходят к тому, что им совсем нет места в семье. Ни отдохнуть, ни почитать, ни заняться нельзя. Нередко родителям приходится разочаровываться в своей системе воспитания позже, когда дети уже вырастают, потому что тогда вполне обнаруживается, до какой степени их питомцы дрянны, непривычны к труду, себялюбивы, нестойки при встречаемых препятствиях и пр. Во втором случае дети часто вырастают самостоятельными, выносливыми, но точно так же могут воспринять и дурные влияния или своим умом дойти до выводов ошибочных или вредных.
Понятно, что норма отношений к взрослым не в этих крайностях, ибо они односторонни, представляя исключительное развитие одного из двух основных факторов воспитания, которое создается взаимодействием их обоих, а именно натуры ребенка и влияния на него окружающего общества.
В натуре ребенка лежат силы, благодаря действию которых он растет не только физически, но и духовно. Он чувствует, наблюдает, обобщает и классифицирует свои наблюдения, мыслит, ищет удовлетворения своих потребностей, пробует и упражняет свои силы, благодаря этому на каждой ступени его развития у него есть свои мысли, свои вкусы, свой темперамент и характер. Воспитывается он сам, своими силами, воспитывается неизбежно, шаг за шагом приобретая и копя содержание своего "я".
Но понятно, что если счастливая натура способна самовоспитаться весьма ценным образом, то масса, серая масса может идти медленно, с трудом и мучением там, где можно пройти легко и скоро, сбиться с дороги и прийти к мыслям неправильным, вкусам вредным. Самоучка будет мыслить, может быть, и правильно, но ему будет недоставать фактов, знаний, и выводы его будут ложны, односторонни, узки. Этим определяется задача помощи и влияния взрослых.
Мать учит ребенка есть: она сперва кормит его с ложки, потом учит держать ложку, попадать в рот, придерживать тарелку и пр. Она выбирает ему пищу. От нее он научается говорить, перенимает от нее язык, то есть усваивает от нее условное значение звуков, начальную этимологию и синтаксис. Она учит его писать. Она дает пищу его уму и воображению, читая, рассказывая, показывая картинки; этим путем она не только дает работу его силам, но и обогащает запас его личного опыта и наблюдений. Страшно много в первые годы приобретает ребенок знаний, умений, навыков, и приобретает благодаря общению со взрослыми людьми, и большей частью то, что теперь или позже нужно ему как средства для общения с людьми вообще.
Начальную роль в этого рода приобретениях играет, с одной стороны, подражание, с другой - показ, пример; но за первым, внешним толчком следует у ребенка внутренняя переработка. Он учится писать, подражательно воспроизводит буквы и в то же время вырабатывает почерк, в котором есть уже нечто индивидуальное. Когда ребенку читают, ему нравится одно больше другого. У него образуется своя манера говорить, рассказывать, думать, своя походка, свои вкусы, свой темперамент. Нет никакой нужды и совершенно бесполезно пытаться сгладить эту индивидуальность и как бы то ни было насиловать натуру.
Но не одно это приобретает ребенок при общении со взрослыми: оно расширяет его нравственный кругозор. Само собой разумеется, что общение с людьми вообще, то есть включая сюда и сверстников-малолеток, и прислугу, и семейных гостей, и случайно встречаемых людей, непременно вносит нечто в его нравственный мир. При этих сношениях он может привыкать быть правдивым, уступчивым или назойливым, ценить или нет собственность свою и чужую, дружелюбно помогать или бороться за себя и свое и пр. Научается этому он и от своих родителей, наравне, а вернее больше, чем от кого-либо. Но роль родителей в этой сфере иная, чем других: от них по преимуществу можно требовать благого назидания. Дело в том, что человеку предстоит жить и работать в обществе; здесь взрослый находит удовлетворение своих наиболее высоких потребностей, и одиночество, замкнутость в себя редко кем добровольно выбирается себе в удел. Человек ищет друзей, заводит свою семью, берет на себя общественную деятельность, чувствует себя гражданином своей родины. Это общение взрослого со взрослыми дает человеку права, но и налагает на него обязанности, требует от него жертв, обязывает искать примирения своих прав с правами других, уметь управлять своими желаниями. Человек постепенно учится общежитию, и путь этот представляет такую перспективу, которая совершенно недоступна ребенку. Естественно, что он начинает с проявления своих потребностей, вкусов, желаний, но он уже в детской должен начать учиться уважать права других и не все делать, что ему захочется. У детей часто является желание играть игрушкой, которую только что взяли поиграть брат или сестра, и если не дают ее, то он очень склонен отнять ее. Если он старше и сильнее, то он отнимет, встретя, может быть, не отпор, а слезы, и никакого назидания для себя не извлечет из этого. Дать почувствовать ему, что он не прав, надо будет кому-нибудь из взрослых: матери, отцу, няне. Это не значит, что для вразумления надо будет наказать его, но это указывает, что родителям нужно иметь авторитет, чтобы за ними признавалось право вразумления, право сказать слово, которого надо послушаться.
Вопрос приучения к общежитию весьма важен, и им определяется нормальный строй семьи. Дети в семье не первый и не последний номер, а такие же члены ее, как и все остальные, но малолетние. Жизнь семьи общая. У взрослых есть свои права, есть они и у детей; у взрослых есть обязанности, и у детей они есть, посильные, соответствующие их возрасту, но есть. Когда дети легли спать, в детской не шумят; но когда работает отец, то дети не входят к нему, чтоб не помешать. Взрослые берегут свои вещи, и дети должны стараться беречь их. День расписан, и дети должны обедать вовремя, гулять и спать ложиться вовремя. Они приучаются в семье к порядку, труду, дружелюбию, правдивости и честности, и это достигается тем легче и прочнее, чем жизнь взрослых складывается разумнее, любовнее, проще, носит более трудовой характер.
Предыдущие соображения мы привели с той целью, чтобы показать, что как есть права взрослых, так есть и права детей и что в нормальной семье те и другие равно соблюдаются. Хорошие люди признают права детства (хотя, может быть, и не всегда правильно понимают, в чем они заключаются). Вопрос только в том, признают ли они в принципе, что детям должно быть дано все, что им по праву следует, или только возможное, и до каких пределов они готовы жертвовать своими правами в пользу детей.
Мы имели в виду показать, что решение вопроса, хотя бы и в принципе, в том смысле, что должно быть дано все, страдает односторонностью, ибо ребенок не только индивидуум, но и член общества, состоящего из сверстников, родных, прислуги. Как бы элементарны ни были его общественные отношения, но они есть, и развитие его социальных свойств только и возможно при опыте отношений и к детям, и к взрослым. Если он, живя в условиях, которые частью создаются в интересах взрослых, теряет в одном, то он выигрывает в другом.
В действительной жизни дать детям все, что им надо и что хотелось бы дать, далеко не всегда и не всем возможно. Для многих родителей составляет сущее горе сознавать невозможность устроить детей как должно, и они, неся много жертв, все же видят, что детям приходится жить не по-детски. Хотелось бы дать детям сухую, светлую и теплую комнату, да где сыщешь квартиру, которая удовлетворяла бы даже скромным гигиеническим требованиям. Надо бы предоставить им простор, чтоб было где поиграть и побегать, да приходится тесниться: нет средств иметь квартиру, в которой были бы комнаты, а не клетушки. Необходимо выводить детей на воздух, но что такое прогулка на воздухе в большом городе и при дурном климате? Доброе желание есть, но нет материальных средств осуществить его или внешние условия - климатические, общественные и др. - не представляют средств для предоставления детям нужного им воздуха, света, тепла, простора и пр. Приходится прибегать к паллиативам: отводить под детскую лучшую комнату (что не всегда значит хорошую), вывозить из города на дачу, притом возможно раньше, и т. п. Дать детям все, что надо и что хотелось бы, не всегда во власти родителей. Права детей встречают ограничение, устранить которое не в силах отдельной личности. И замечательно, что, вспоминая свое детство, люди не добром поминают семейные дрязги и ссоры, властолюбие, тщеславие того или другого из родителей, словом, то, что составляло внутреннюю язву семьи, и никогда не жалуются на лишения и нужду, испытанные в детстве, если причины их лежали вне семьи. Конечно, сюда не подходят лишения, причина которых лежит в мотовстве, картежничестве, разгуле родителей. Но нужда, составлявшая несчастие, никогда не вызывает упрека по адресу тех, кто не мог доставить детям сколько-нибудь сносного существования.
Присматриваясь к отношениям между родителями и детьми в тех семьях, на долю которых выпадало горе и несчастье, видишь, что на них ложится особый отпечаток. Не всегда горе озлобляет человека и обращает его в зверя, жестоко вымещающего свое сердце на детях. Часто бывает, что оно дает возможность проявить во всей красе душу человеческую. Горе нередко заставляет людей теснее сблизиться, сообща, со взаимной поддержкой бороться с невзгодой, пришедшей извне, обнаруживая неиссякаемое богатство нежности к товарищам бедствия и изумительную твердость духа при перенесении лишений. Часто, читая воспоминания о неприглядной молодости, встречаешь горячие строки, посвященные отцу или матери, явившим урок мудрости в пору крайне тяжких житейских невзгод.
Надежда Дмитриевна Хвощинская-Зайончковская провела детство в семье, когда родители ее сильно нуждались. Приходилось считать каждый грош; квартира была холодная, бывали дни, когда не на что было купить хлеба. Все было заложено или продано. Учителей нанимать было не на что, учили сами родители; читать Надежда Дмитриевна научилась по "Телеграфу" Полевого. Для письма тоже не было материала, и Надежда Дмитриевна, перебирая сорную корзинку в кабинете отца, выискивала листы с широкими полями, обрезала их и писала на них. Позже, подросши, Надежда Дмитриевна учила своих младших сестер. Вспоминая это тяжелое время, Надежда Дмитриевна с глубокой любовью вспоминала мать, которая "геройски несла бремя". Она дала дочери пример "мужественного терпения и труда, выше которого ей не дала никакая книга"...
Добрым словом поминает Буслаев свою мать, к которой он всю жизнь питал глубокое уважение. Ее последнее благословение, по его словам, "в трудные и горькие минуты жизни всегда укрепляло, спасало и утешало" его. Рассудительная, заботливая, ласковая, всегда приносившая себя в жертву милосердию и состраданию к ближним, много вытерпевшая на своем веку и тем не менее умевшая сохранить "ясность доброго нрава" - в таких чертах рисовался Буслаеву образ его матери.
Семейная жизнь Буслаевых сложилась не совсем обычно. Мать вышла замуж 14 лет. Сын родился, когда ей было всего 16 лет. На 21-м году она овдовела, оставшись с 5-летним мальчиком на руках. Через два года она вышла замуж вторично, но на этот раз несчастливо. Отчим Федора Ивановича придерживался крепких напитков, спустил женино добро, часто пропадал из дому по неделям и возвращался в семью буйный, бешеный. Эта тяжелая жизнь длилась 7 лет. Овдовев вторично, мать Буслаева осталась с тремя детьми, а через 6 лет она скончалась (34 лет), когда Буслаеву было всего 18 лет от роду. Она умерла от горячки, которой заразилась от подруги, за которой ухаживала во время болезни.
"Ничто, - замечает Буслаев, - так не скрепляет дружбу, как страдание вдвоем, и в это скорбное, безнадежное время (вторичного замужества) я стал для матушки не только горячо любящим сыном, но и задушевным другом, с которым она вместе страдала и проливала горькие слезы". "Несчастье сильно способствует развитию детей. Будучи только 12 лет, я уже чувствовал и поступал как взрослый, когда дело касалось моей злополучной матери".
А они и раньше, во время первого вдовства матери, привыкли подолгу сиживать друг против друга у окна. Мать поверяла сыну свои заботы и планы, свои надежды и опасения, свои горькие печали и немногие радости, которые редко выпадали на ее долю. На этой почве сложились такие отношения взрослого сына к матери, каких можно пожелать каждой матери.
Не знаем, какого рода мысли возбудили в читателе предшествующие выписки, но нас они утверждают в той мысли, которую мы высказали раньше, что дети не первые и не последние члены семьи, а равноправные, только малолетние. Первоначальный уход за детьми с годами, когда дети, как говорится, входят в разум и могут стать нашими друзьями, прекращается: тогда дети могут жить общей жизнью семьи, знать и делить наши горести и радости. В простых семьях дети по нужде рано становятся помощниками взрослых, помогают им в работе, нянчат детей, гоняют скотину и пр. Состоятельные семьи могут от многого такого избавить своих детей, потому что многое нашим детям и не по силам, но то, что по силам, могло бы быть поручаемо им. Каждому случалось наблюдать, как охотно дети услуживают взрослым, простодушно воображая, что они делают нечто серьезное, нужное. Но не в физическом труде главное дело. Нравственная связь семьи поддерживается общими интересами будничной жизни. Пусть дети знают, что все, что их окружает, все, что они имеют, создается трудом отца и матери, что, когда отец уходит из дому на работу, мать заботится, чтобы дома было сделано все, чтобы накормить отца и детей, дать им покой и отдых, а если нужно, то устроить, чтобы ему удобно было работать у себя в кабинете. Не беда, если дети узнают, что по одежке приходится протягивать ножки, рассчитывать, отказывать себе. Случится горе, видят дети, что отец с матерью печальны, озабочены, почему бы им не объяснить, в чем дело, если дело может быть понято ими. Лишь бы оно было не такое, за которое приходится краснеть.
Мы часто охраняем золотое детство от впечатлений, благодаря которым позолота может потускнеть. Но ведь это вносит в жизнь нечто искусственное, фальшь. Позолота тускнеет, но зато нечто выигрывается: рождаются дружба, более тесное сближение, прямота и задушевность. И в тех воспоминаниях, выписки из которых мы приводили, говорится, что дети видели дома и нищету, и лишения, но усмотрели и бодрость духа, и упорный труд: видели крестьян, приходивших благодарить за добро, и уход матери за больными, и умилялись, глядя, как за это добро боготворили мать, считали отца святым человеком. В детстве многое из этого не сознавалось, но только чувствовалось, даже смутно чувствовалось, и выяснилось только позже. Но для нас за этими наблюдениями видится общая дружная семейная жизнь. Именно то, что мы разумеем, говоря, что дети - члены семьи равноправные, но малолетние. По малолетству они учатся у родителей уму-разуму, они не самостоятельны, не ведут во всей полноте трудовой жизни; но равноправность их выражается в том, что мы не смотрим на них сверху вниз, а как товарищи делим с ними радости и горе, радушно выслушивая от них повествования об их волнениях и не пряча от них своего душевного мира, поскольку он им доступен. При отсутствии стремления прятаться от детей, являться исключительно в роли назидателя, устроителя специально для детей праздников вроде елки и тому подобного в результате являются простые и откровенные отношения между детьми и родителями, которых многие из нас так желают, но не достигают.
В семье Достоевских, когда дети были уже отданы в учебные заведения, субботы, когда дети съезжались домой, были днями семейного праздника. Обед назначался позже, чтоб все были в сборе. За обедом шли рассказы о разных школьных событиях, случившихся за неделю. Родители слушали и молчали, давая высказаться детям. Откровенность была полная. Отец ни разу не давал наставлений сыновьям. При рассказах о разных шалостях он только приговаривал: "Ишь шалун, ишь разбойник, ишь негодяй", - но ни разу не говаривал: "Смотрите, не поступайте-де и вы так!" Этим давалось, кажется, знать, что отец и ожидать не может от них подобных шалостей. С другой стороны, и дети знали своих родителей, потому что последним нечего было прятать от них в своей жизни.
Мы держимся того мнения, что родители в раннем детстве сеют то, плоды чего они собирают позже, в годы юности и начала зрелости...
Если мы хотим, чтобы дети наши были друзьями нашими и в юности, и в зрелом возрасте, надо с раннего детства стать с ними на дружескую ногу, избегая всего того, в чем чувствуется взгляд на них сверху вниз. Недостаточно говорить им: не лги, будь откровенен с родителями, не скрывай от них ничего, сделав что-нибудь дурное, имей мужество сознаться и т. д. Надо не только самому не лгать и не рядиться с плащ проповедника добродетели, но и жить так, чтоб нечего было прятать от детей, нечего было бояться, что они осудят (хотя бы и позже), потому что они могут осудить только за дурное, а не за несчастье, потому что они способны оценить многое из того, что мы считаем достоинством человека, и рады будут найти это хорошее в своих родителях.
VII
Любимцы и отверженные Родительский эгоизм
Учась у родителей таким качествам, как трудолюбие, бодрость духа, участие к чужому горю и бедствию, дети должны научиться у них и справедливости, и прямодушию. Естественно, что родители не равно любят своих детей, что в любви их к детям обнаруживаются оттенки, что отец любит сильнее прочих одного, а мать - другого... Бороться с таким чувством, когда любишь кого-либо из детей сильнее других, едва ли возможно. Но возможно и должно бороться с собой, чтобы любовь не нарушала справедливости, не ослепляла, не вела к потачкам и слабости, не создавала ребенку исключительного положения.
Мы не будем распространяться о том, к чему ведет существование в семье любимцев и отверженных, относительно которых нарушается справедливость: это известно каждому. Мы ограничимся лишь указанием на то, как такого рода родительское ослепление складывается и вырастает постепенно, так что и сами родители не замечают, что вышли на дорогу, где их ожидает немалое зло.
Напомним о Гоголе. Обстоятельства еще до его рождения складывались так, что ему предстояло быть баловником. Н. В. был первенец, матери его было всего 17 лет, когда он родился, предшествующие роды ее были неудачны, и сын стал ее любимцем. Она безгранично баловала его и снисходительно относилась к его детским слабостям, и мальчик рос эгоистом с высоким мнением о себе. Семья была небогатая, но сыну не было отказа ни в чем. По смерти мужа вся тягость хлопот по хозяйству и добыванию средств легла на молодую вдову. Она не тяготилась этими заботами, ради своего любимца-первенца лишила себя самого необходимого, терпела уничижения, когда приходилось изворачиваться с хозяйством, продавать и закладывать вещи. Требовательность же сына росла все больше и больше. Он тратил на себя больше, чем получал, и делал долги. На просьбы сына о присылке денег мать отвечала наставлениями, но деньги посылала. Вспоминая потом это время, Гоголь сам писал матери: "Я помню, я ничего сильно не чувствовал, глядел на все как на вещи, созданные для того, чтоб угождать мне. Никого я особенно не любил, включая Вас, и то только потому, что сама натура вдохновила это чувство". Наставления матери были словами, а ее дело учило его другому, и он мало-помалу перешел к тому, что сам стал читать ей наставления, упрекая, что она не умеет вести хозяйство, уча, как надо жить, и пр. Гоголь тяготился самоотвержением матери и высказывал желание никогда не возвращаться домой, "чтобы не видеть ее беспокойства и мучений, иногда даже о какой-нибудь копейке". Для матери тягость этих хлопот смягчалась тем, что они были ради сына, и свидание с ним - возможность поухаживать за ним были бы ее счастьем, а он тяготился этим ухаживанием, но не умерял своей требовательности и в письмах к матери был все время высокомерно учтителен...
У слабых матерей чрезмерная, неразумная любовь выражается баловством, у сильных она нередко выливается в другие формы, которые тоже нельзя не признать неразумными. Любя детей, они желали бы видеть их наделенными всякими добродетелями, всякими талантами, им рисуются их будущее общественное положение, профессия, слава и счастье. Горе только в том, что не всегда личность ребенка подходит к той золотой рамке, которую мать заранее заказывает для своего любимца, что она не сознает, что счастье ребенка она подменила своим счастьем, счастьем, какое испытывала бы она, если б ее ребенок вырос таким-то, и она видела бы, любовалась, гордилась им в созданной любящей фантазией матери позе и наряде. Нередко, если у матери сильный характер, начинается ломка, которая дает основание говорить, что в ней сказывается не любовь, а материнский эгоизм...
Та же борьба и те же результаты в семье И.С. Тургенева. Мать его, Варвара Петровна, была женщиной суровой и помещицей деспотичной. Сына она держала строго, часто наказывала розгами, хотя он иной раз и не понимал за что. Матери он боялся и раз собрался бежать из дому, чтоб избежать сурового наказания. Но прошло детство, настала юность, и жестокие формы отношений сами собой упразднились. В сердце Тургенева нашлась сыновняя любовь, выражавшаяся в ласке, почтительности, уходе во время болезни. Смягчилась как будто и мать, и, когда сын приезжал к ней в деревню погостить, расправы с крепостными становились реже и менее жестоки. В сущности она оставалась деспотом, не соглашалась на просьбы сына и его заступничество за крепостных, точно она хотела доказать, что если она смягчается, то потому, что она так хочет, а сын на нее не влияет нисколько. Со своей стороны и Тургенев по-прежнему возмущался, но взаимные отношения смягчались на почве сыновней любви и на установившихся в юности воззрениях. Затем Тургенев уехал в Германию доканчивать свое образование. Здесь он увидел иную жизнь, слушал университетские лекции, возмужал умственно и нравственно. Прежде в нем говорила натура, чувство; теперь смутные запросы и протесты сложились в убеждения, принципы. Когда он вернулся из Германии в свое родное село, взаимные отношения его с матерью крайне обострились. В Тургеневе говорило уже не доброе сердце, возмущенное жестоким обращением с Иваном и Петром, а горячее убеждение в безнравственности самого принципа крепостного права. Мать не могла переродиться и изменить свои воззрения и почувствовала силу, ей враждебную и непримиримую. Тургенев уехал от матери, а мать, верная себе, отказала ему в материальной помощи. Любовь не спасла сына от осуждения матери, когда он почувствовал потребность послужить родине и своим убеждениям.
Такого рода отношения родителей к детям в сущности свидетельствуют о частом забвении нами простой истины, что дети не всегда будут оставаться младенцами, а вырастут и станут взрослыми людьми. Забывать об этом не следовало бы. Жизнь напоминает нам об этом, но поздно, когда уже трудно поправить дело. Дети уходят от нас, унося на дне своей души горький осадок детских воспоминаний, и, формируясь вне семьи, появляются в ней гостями, чуждыми интересам семьи. На сцену выступают отцы и дети разных видов: Базаровы, Кирсановы и пр. Явление это существовало всегда и в последнее десятилетие только приняло, кажется, более резкие формы. Жизнь наша, обновляясь, пошла шибко, поколения, разнящиеся всего на десятилетия, стали значительно не схожи между собой. Если прежде родительский эгоизм выражался в желании для дочери чаще всего блестящей партии, а для сына - военной карьеры, когда его тянуло в художники, или высокого чиновного положения, когда его тянуло к науке, то теперь желания могут вращаться в гораздо большем кругу, касаясь вещей более интимных и более дорогих. При смене общественных идеалов разногласие между двумя поколениями может оказаться по весьма многим пунктам.
В тех случаях, которые мы привели только что, нетрудно разобраться: слишком уж резко разошлись поколения отцов и детей, и притом по вопросам весьма крупного общественного значения. Здесь, в сущности, столкнулись крепостное право с гуманными, освободительными идеями, предания "служилых" людей с идеями о гражданской, свободно избранной деятельности, идеями, зародившимися в обществе гораздо раньше их официального признания. Но разлад отцов с детьми может определяться и не столь резкими разногласиями, и не всегда последующее поколение стоит выше своих предшественников. Множество разных причин может определять то бесспорно печальное явление, что в семье нашей нет преданий и традиций, связующих лиц разных поколений и определяющих известную преемственность идей и понятий. Иной раз наблюдатель и не в состоянии объяснить себе, откуда пошел разлад и в чем его корень. От него не избавлены ни почтенные родители, ни хорошие молодые люди, особенно если та или другая сторона состоит из лиц, убежденных и хоть сколько-нибудь нетерпимых.
Но мы думаем, что такой разлад вовсе не неизбежен. Каждый видел семьи, где молодежь живет дружно со старым поколением, где старые и молодые сохраняют взаимное уважение, расходясь между собой во взглядах на разные общественные явления, в запросах, предъявляемых к жизни, и пр.
Такова была семья Андрея и Александра Тургеневых. Отец их, Иван Петрович Тургенев, был уже стариком, когда дети его еще учились: Андрей - в университете, Александр - в Московском благородном пансионе. Последний ввел в свою семью В.А. Жуковского, товарища по пансиону. Юноши, по словам нашего поэта, были привязаны к старику отцу "свободной доверенностью, сходством мыслей и чувств и самой нежной благодарностью". Жуковский, войдя в эту семью, нашел здесь родственную ласку, в которой отказало ему рождение, потому что старик "друзей не рознил с сыновьями", а сыновьями он жил. И.П. Тургенев был в это время центром, около которого группировались тогдашние литературные знаменитости, сюда же тянуло и молодежь. Но главную силу старика составляли его нравственная красота, его стремление к самосовершенствованию, которые возбуждали общую к нему любовь и желание следовать по стопам его. Семья и кружок, собиравшиеся вокруг Ивана Петровича Тургенева, формировали человека, вырабатывали нравственные начала, деятельные религиозные верования, ставили идеалом любовь к человечеству. Долго после того, как старик умер, молодежь вспоминала его светлую личность и признавала, что ей обязана она добрым влиянием и руководством. Для нас особенно дорого то, что здесь не было борьбы отцов с детьми, что существовало преемство поколений и уважение младшего поколения к старшему зиждилось на свободном доверии и уважении к нравственно содержательной личности, сохранившей до старости свежесть, убежденность и любовь к своим преемникам. Напомним еще, что старик Тургенев одинаково сердечно относился и к своей крови - сыновьям, и к другой молодежи...
IX
Несколько общих выводов
В предшествующих главах мы говорили только об отце с матерью... О взаимных отношениях детей между собой мы не говорили вовсе. Понятно, что мы не исчерпали своей темы. В числе детей могут быть и взрослые, и подростки, и малолетки, и отношения между ними имеют значение. В семье же, или, вернее, под одной семейной кровлей, могут жить и родные мужа и жены: их отцы или матери, сестры или братья. Словом, семейный дом часто представляет своего рода колонию, где кроме детей, отца и матери есть много других лиц, которые сошлись под одной кровлей часто не свободно, не по любви, а по нужде... Мы говорили исключительно о родителях потому, что естественно предположить в них сознание своих обязанностей воспитывать детей, облегчаемое любовью к ним, потому что семья, строго говоря, только тогда семья, когда в ней есть дети, иначе супружеское сожитие неполно, без родителей и детей нет семьи, тогда как семья может быть без бабушек и дедушек, тетушек и дядей. Муж с женой для того и сошлись, чтоб жить общей жизнью, устроиться по своему вкусу. За ними право писать тот устав, который в каждом монастыре - семье свой; и к семье вполне применима пословица: "В чужой монастырь со своим уставом не ходят". Помнят эту пословицу те родные, которые живут в чужой семье, или нет, это другой вопрос, но, говоря об уставе, надо иметь в виду тех, кто имеет право писать этот устав. Оттого мы и говорили до сих пор исключительно о родителях, что это право за ними, а право предполагает и ответственность. И теперь, прежде чем говорить о родне и детях на возрасте, мы соберем те выводы, которые попутно делали вслед за описанием различных форм семейной жизни, которые приходится наблюдать в действительности.
Нормальная семья представляется нам союзом, в котором при всей индивидуальности ее членов царят дружественные отношения, взаимная поддержка и помощь, неразделимость радостей и горестей, - словом, совместный труд с целью сделать жизнь и лучше, и легче. Дети в семье не первые и не последние, а равноправные члены ее. Но появление их в семье составляет событие, с которого начинается новая полоса жизни. Если бездетные муж и жена имеют право искать своего личного счастья в той мере, в какой оно доступно людям, то дети вносят в их жизнь альтруистический элемент, который суживает рамки эгоистического счастья, открывая горизонты в других направлениях. Дети порождают много забот, огорчений, лишений, но зато дарят и много радостей, не доступных бездетным супругам. В настоящем месте следует прежде всего указать, что дети вызывают необходимость строже относиться к самим себе, к взаимным отношениям, к своим отношениям к детям, к родным, к друзьям. Справедливо говорят, что, воспитывая других, мы воспитываем прежде всего и самих себя, ибо присутствие детей часто служит уздой против распущенности, несдержанности, требует обдуманности и труда, чтобы придать жизни больше порядка, удовлетворить разнообразным запросам и потребностям, материальным и духовным.
Рождаясь беспомощными, дети требуют большого ухода за собой и, пользуясь этим уходом, постепенно и незаметно привыкают видеть в тех, кто ходит за ними, свою опору и наставника. Рождаются любовь и потребность любви, признание руководительства и превосходства родителей над собой, своих прав на них, в своем роде некоторая гордость ими. Дети, играя, болтая, капризничая, в то же время наблюдают за окружающими, подмечают иной раз выражение лица и по-своему ищут причины замечаемых перемен. "Что, мама, у тебя головка болит?" - спрашивает дитя, когда, видит, что у матери невеселое лицо после сцены с мужем. Старшую сестру побранили, и она плачет. Слезы возбуждают в ребенке жалость, он думает, что ее обидели, ему так часто приходилось плакать, когда его обижали, и он лезет к сестре, чтобы поцеловать ее, утешить. Давно замечено, что дети прекрасно подмечают, кто их любит, кто нет. Они очень приветливы с теми, кого считают своими друзьями, пристают к ним с расспросами, просьбами, и они сдержанны с людьми, которые сторонятся детей. Мало-помалу в приговорах детей о людях слышится различение их на добрых и недобрых, отмечается, кто умеет рассказывать хорошенькие сказочки, кто умеет все сделать, кто все знает и пр. Тут является не простое констатирование факта, а и оценка его в том смысле, что это хорошее качество, причем качество рисуется в несколько преувеличенном виде: все знает, все умеет. Конечно, оценке этого рода более всего подвергаются те, кто ближе всех к ним, и естественно, что родители имеют наибольшие шансы получить высшую оценку: на их стороне много преимуществ, много действительных достоинств сравнительно с другими детьми и пр. Из маленького эгоиста, каким, говорят, рождается ребенок, он силой обстоятельств, своей беспомощности, ухода за ним, удовлетворения его любознательности и рождающихся духовных потребностей вырастает в любящего и подетски уважающего тех, кто пестовал его и согревал его детство. В биографиях и художественных произведениях часто упоминается, что у иных детей является горькое сознание, что их никто не любит или любят мало. Может быть, в этом сознании есть преувеличение, звучит несколько эгоистическая нотка (их обыкновенно любят, но им кажется, что мало), но во всяком случае оно говорит о желании любить и быть любимым, и не только сверстниками, но и старшими.
Если можно еще допустить, что, может быть, необходимо доказывать, что дети, начиная с эгоизма, весьма рано приходят к сыновней любви, то, кажется, вовсе не нужно распространяться много о родительской любви. Она, кроме редких, ненормальных случаев, стоит вне пререканий. На ней-то именно и вырастает родительская гордость, которая дала повод сказать одному писателю, что каждая мать считает себя Шекспиром, то есть творцом гениальных произведений. Каждому известно, как часто приходится слышать матерей, открывающих в своих детях разные удивительные достоинства, таланты, способности. Но если в этой родительской любви, гордости и могут встречаться преувеличения, то в основе чувства эти вполне естественны. Дело, в которое вложил свою душу, на которое потрачено много сил, каждому дорого. Тем более если это дело - воспитание живой души. Если похвальба матери проявлениями ребенка, которые кажутся ей удивительными, свойственными только ее ребенку, необычайными, а в действительности, несомненно, весьма характерными для детской природы, повторяющимися со всеми детьми, - если такая похвальба вызывает в нас улыбку, то слова Корнелии, которая тоже в своем роде гордилась тем, что она мать Тиберия и Гая Гракхов, говоря, что в ее глазах это важнее, чем то, что она дочь Сципиона Африканского, - слова эти принимаются нами с сочувствием. В этих словах благородной римлянки читатель найдет, может быть, подтверждение часто высказываемой мысли, что в человеке любовь к нисходящему поколению сильнее любви к предшествующему поколению. Но это различие является позже, и распространять сказанную мысль на детей, у которых нет еще потомства, по крайней мере, нет основания.
Эта родительская любовь и родительская гордость, поскольку она вызывается действительными достоинствами нашего потомства, наконец, соображение о том, что дети, выросши или даже только подросши, явятся помощниками нашими, опорой и утехой в старости, облегчают родителям тяжесть труда и лишений, которые они несут ради воспитания детей. Мы уже сказали, что в раннем детстве самой силой вещей в детях родятся и развиваются сыновние чувства, рядом с натуральным эгоизмом вырастают альтруистические чувства: привязанность к людям, признание авторитета, оценка чужих достоинств. Напоминание о разности любви к потомству и к предкам побуждает нас добавить здесь наше крайнее убеждение, что, тоже в силу вещей, сыновние чувства не обязательно слабеют с годами, а могут сохраняться и крепнуть и что тот или другой исход зависит в значительной мере от отношений родителей к детям. В числе неизбежных жертв, требуемых воспитанием детей, мы считаем и необходимость быть строже к самому себе. Воспитывать - не значит говорить детям хорошие слова, наставлять и назидать их, а прежде всего самому жить по-человечески. Кто хочет исполнить свой долг относительно детей, оставить в них по себе добрую память, которая служила бы потомству заветом, как жить, тот должен начать воспитание с самого себя. Он может лишить детей комфорта, необходимого, дать им образование, как говорится, на медные гроши, может быть горяч, вспыльчив, проявлять тьму недостатков и все же оставить в наследство детям доброе имя, если умел сохранять мужество в минуту жизненных испытаний, работал над собой, честно и добросовестно исполнял свои обязанности, трудился, проявлял доброжелательство к людям и пр.
Приводя наблюдения из детства разных лиц, мы указывали, какое впечатление производили на детей разные стороны семейных отношений, какой след оставляли они по себе.
Вспоминая свое детство, люди часто жалуются, что оно протекло в одиночестве, не только без сверстников и друзей, но и не согретое материнской лаской и заботой. Родители были отвлечены от детской либо светской жизнью, либо другими причинами, и дети или уходили в книжку, или привязывались к кому-нибудь из дворни или прислуги. Мы видели, как чутко подмечали дети приниженное положение в семье одного из родителей, созданное честолюбием, сословным неравенством, властолюбием, черствым сердцем и многими другими причинами. Оскорбление родителей всегда причиняло сердечную скорбь, задавало детскому уму непосильную работу, старило и озлобляло сердце. Мы знаем, что могут быть и другие крайности, как чрезмерное баловство и т.п.
Приведенные нами примеры почти все отличаются некоторой резкостью, но мы не побоялись этой резкости, потому что она дает возможность наблюдать рельефнее выраженные впечатления этих ненормальностей в семейных отношениях. Говорят, дети правдивее нас, взрослых. Мы можем прибавить, что они и чутче нас к ненормальностям житейских отношений, и, прежде чем привыкнут и освоятся с ними, тяжелее переносят их. Нам кажется, что известные строки Лермонтова:
Я думал: жалкий человек!
Чего он хочет?.. Небо ясно,
Под небом места много всем:
Но беспрестанно и напрасно
Один враждует он... Зачем?
являются отголоском пережитого им в детстве. В свое время он не мог выразить своей мысли так ясно и определенно, не сложилась еще, может быть, и сама мысль, но впечатления, приведшие к ней, собирались уже тогда, отравляя горечью золотое детство. И надо думать, что обыкновенные дети, живущие в обыкновенных семьях, где семейные дрязги и ссоры, где честолюбие и все другие ненормальности мельче, не столь резки, точно так же, как Лермонтовы, Жуковские, Тургеневы, в детстве уже тяготятся этими неладами, питаются нездоровой пищей и дурно переваривают ее, унося с собой в зрелый возраст то нравственное худосочие, которое позволяет человеку без борьбы и сомнений втянуться в житейскую практику, где люди враждуют и мучают друг друга, либо, наоборот, научает его относиться к подобным явлениям равнодушно, презирать людей и не верить в добро.
Нормальное воспитание может быть только в нормально сложившейся и живущей семье. К искусственным мерам здесь приходится прибегать редко, и они не имеют боевого характера. Дети живут хорошо и привыкают к хорошей жизни.
Нормальная семья живет дружно, потому что люди и сошлись для того, чтобы пополнить свое существование близостью другого лица. У каждого свое дело, и один другому не мешает, а облегчает, чем может, труд. Семейная жизнь создает общие интересы, в понимании которых нет розни, хотя и могут быть разногласие и соглашение, в достижении которых нет места главенству и честолюбию, а есть совесть и поддержка. Горести и радости делятся, невзгоды бодро переносятся, труд чередуется отдыхом, беседой, общими развлечениями. Если горячка любви миновала, то осталась иная любовь, любовь-привычка, а главное - взаимное уважение. Дети - радость и надежда семьи. Они, повторим еще раз, не первые и не последние. У них есть права, и первее всего - право быть детьми. Их заблуждения и ошибки осуждаются твердо, но без сердца. Жизнь течет мирно и дружно. Детство уважается и со своей стороны признает права взрослых, за любовь платит любовью, за уважение - уважением.
В нормальной семье нет места и тому, что мы раньше обозначали словами "родительский эгоизм". Крайние формы такого эгоизма, вероятно, вызовут осуждение во многих, но более мягкие формы пройдут незаметными, потому что родительский эгоизм есть явление, как нам кажется, довольно распространенное. Я считаю себя хорошим человеком, по крайней мере, у меня нет причин считать себя дурным, как же мне не желать, чтоб и сын мой был человек хороший. У меня склад ума положительный, и это не раз служило мне на пользу, создало мне репутацию трезвого ума, а сын выходит какой-то фантазер, любит сказки, стихи, как начнет рассказывать, так и выступает пылкое воображение. Я общителен и обходителен, каждому скажу что-нибудь приятное, обласкаю, а сын какой-то нелюдим, от него так и пышет холодом, вырастет, так прямо и будет говорить: не миндальничайте, скажите прямо, мне некогда с вами растабарывать... Я, можно сказать, не только учился, но и прожил на медные гроши, каждую копейку считал и только благодаря этому живу теперь с достатком, а сыну, кажется, и дела нет, что каждая вещь стоит труда; чуть что заведется, подарит кому-нибудь, начнет делиться, себе ничего не оставит. С этакой нерасчетливостью много в жизни не наживешь.
Стремление наше переделать детей по своему образу и подобию часто вызывает борьбу, причиняющую ненужные огорчения и детям, и родителям, потому что она чаще всего ведет ни к чему. Натуры не переломишь. Да, в сущности, ломать ее и не к чему. Слишком узко думать, что то, что дало нам удовольствие или даже счастье, способно осчастливить всякого. Счастье - вещь в высшей степени индивидуальная, и оно возможно только при условии, что человек остается самим собой. В индивидуальности и залог талантливости. То, что мне по душе, то я и делаю хорошо, любовно воспитывая в себе свои природные силы и склонности.
Но часто вопрос переносится на другую почву - почву нравственности, и, конечно, для вмешательства родителей в отношения детей между собой и к взрослым в таком случае есть больше резонов. Но и здесь совет осторожности следует хранить в памяти, чтобы вместо морали не принять какого-либо из его суррогатов. Так, жизнь вырабатывает формы отношений, и часто дети, входя в известные отношения, не соблюдают принятых форм, потому что не чувствуют потребности и не привыкли еще выражать свои отношения к людям известными, чисто условными, телодвижениями. Дитя может любить какого-нибудь дядю, но не шаркать перед ним ножкой, не хлопать ему ручкой, а тем более если это чужой, с которым у него не сложилось никаких отношений. Но и в более интимной сфере, в отношениях к очень близким людям ребенок может грешить против форм. Любя кого-нибудь, один ребенок ластится, охотно целует вас, лезет к вам на колени, тащит показать свои игрушки, от другого вы никогда не увидите внешних выражений любви, не добьетесь, чтоб он показал, как он вас любит, на вопросы он отвечает шуткой, а между тем у него любящее сердце и он горячо к вам привязан. Многое тут со временем перенимается, ко многому ребенок привыкает, но немало есть такого, что сохраняется навсегда, и если кому дорога искренность, тот помирится с этого рода индивидуальностями и ломать ребенка не решится.
Часто то, что первоначально установилось как форма и что в свое время и считалось только внешним знаком, с течением времени обращается в обычай, смысл которого забыт, и люди привыкают считать это внешнее проявление самой нравственностью. Среди обычаев старины есть много прекрасных, но, наблюдая общественную жизнь, часто видишь, что и они выходят из употребления. Новая жизнь создает новые формы, заменяя ими старые, а иногда и просто упраздняя их. Держась у себя в семье старинных обычаев, всегда следует соображаться с внутренними побуждениями протестующей молодежи и решать, стоит ли из-за них воевать, не выживают ли они, не резонно ли молодость отвергает их, чтобы стоять только за то, за что стоит стоять, и во всяком случае не переносить вопроса на нравственную почву там, где ее, может быть, и нет. Наши давние предки стояли за бороду, наши предшественники так же крепко постояли за девичьи косы, увидев в обрезывании кос девушками и женщинами проявление какого-то бесстыдства, а не простое желание облегчить свою куафюру, потому что время дорого для занятий. Само собой разумеется, что борьба за обычаи разгорается обычно позже, но она может быть подготовлена и в детской, в дошкольном возрасте, стремлением приучать детей к тем обычаям, которые установились среди взрослых и в данное время уже утратили свою прежнюю устойчивость.
Что касается собственно нравственной оценки отношений детей между собой и к взрослым, то она и естественна, и желательна, поскольку она делается по существу и применительно к детскому разумению и силам. Твердые нравственные убеждения в родителях весьма желательны, и они вполне уживаются с терпимостью к индивидуальности людей, с различением формы от существа, обычая от нравственного требования. Нравственное убеждение должно служить руководящим началом, исходя из которого мы судим и о себе, и о людях. Оно не нивелирует людей, не убивает натуры, а является равноправным с голосом инстинкта, совести, непосредственного чувства, сдерживая их проявление, подвергая оценке и укрепляя или ослабляя то решение, которое подсказывается натурой.
Нравственно убежденный человек оставляет и ребенку право быть самим собой, но своим словом побуждает вносить в свои решения еще лишний мотив оценки своих душевных движений. Не следует только ожидать, что он так сразу и оценит, и подчинится вашему мотиву. Вопрос в привычке задумываться над своими действиями, принимать во внимание впечатление, которое наши действия производят на тех, на кого они направлены, словом, в привычке работать над собой, владеть собой, которая приобретается нелегко, может быть, годами.
X
Нам осталось поговорить о тех ближайших родственниках мужа и жены, которые живут под одной семейной кровлей с последними, о детях более зрелого возраста и пр.
Выделим сперва первых. Существование в семье родных (дедушки, бабушки, дядей, теток и пр.) может иметь и хорошие, и дурные стороны, но чуть ли вторые не чаще встречаются, чем первые... Нам кажется, что каждому, входящему в чужую семью для сожительства с ней, следовало бы помнить русскую пословицу: "В чужой монастырь со своим уставом не ходят". Ради воспитания детей, которое так много значит для родителей, им надлежит последовать указанию пословицы самым искренним образом, занять в семье второе место и обречь себя на помощь отцу и матери. Тогда от них семья получит добро. Матери легче, если есть в семье лицо, любящее детей, с которым можно отпустить детей гулять, которая поможет пошить, что нужно, посидит у постели больного ребенка. Тысячи мелких услуг могут быть оказаны матери, и за каждую она будет благодарна. С другой стороны, этого рода пособничество матери совершенно в духе того трудового и сердечного сожительства, какое рисуется каждому при представлении нормальной семьи и которое так благотворно воспитывает детей. Конечно, эти лица могут вносить в семью нечто свое, ибо у каждого из них свои вкусы, свои привычки и потребности, и это не только не беда, но даже и хорошо. Пусть ребенок испытывает разнообразные впечатления, сталкивается с разными характерами, видит, что люди разно мыслят и спорят, разное любят, лишь бы общий тон отношений был дружествен, чужд соперничества, вражды, обмана, интриг и всего такого, что не входит в обиход "золотого детства"...
Старейшее поколение точно так же редко поселяется в семье без задней мысли руководить неопытных супругов в их трудном деле. Опытность - великое дело, и за благой совет, конечно, каждый скажет спасибо. Но у старых людей обыкновенно бывает сильна потребность в руководящей роли, в почтении и послушании. Они редко соображают, что то, что было уместно в их время, совсем непригодно спустя 20 - 30 лет, и в большинстве речь их идет не столько об идеях, сколько о приемах, воспитательных мерах, которым они придают самое серьезное значение. Многое множество недоразумений и столкновений происходит в семьях между родителями и кем-либо из старейшего поколения на почве этого рода руководящих вмешательств. Иные прямо берут на себя роль педагога-цензора и пытаются переделывать то, что родителями сделано, по их мнению, нехорошо. Если им кажется, что детей воспитывают сурово, то они балуют их; если родители, по их мнению, балуют, то они парализуют это суровыми или ядовитыми словами, обращенными к детям. Этот раздел неминуемо отражается на детях, потому что мать часто попадает в двусмысленное положение. Старейшее поколение беспрестанно обижается на детей, не видит должного почтения и пр. Мать боится уронить его авторитет, и ребенок зачастую оказывается без вины виноватым. Если этого порока нет и старейшее поколение признает, что оно живет в чужом монастыре, то, конечно, оно может быть очень полезным членом семьи...
В семьях могут быть взрослые дети. Они живут в семье по праву, и положение их среди других детей определяется их кровными связями. Нечего и говорить, насколько желательна полнота семьи, где у малолетних детей кроме родителей есть и старшие братья и сестры. И нам опять-таки рисуется, что в дружной семье эти взрослые сыновья и дочери, чем могут, помогают матери. Кто обшивает детей, кто их обучает, кто мастерит игрушки и этой самой помощью обнаруживает, что семья живет и работает дружно.
Острогорский Алексей Николаевич (1841 - 1917) - педагог, писатель, редактор журнала "Педагогический сборник" (1883 - 1910).
