Закрой глаза – открой рот: кто и как Польше Фемиду подменяет. Закрой глаза. Открой рот

Что-то из старенького играет. Вроде Aerosmith. И кстати. Нам с тобой идет! Этакий саундтрек к нашим… а давай скажем душам?
Да. Наши души танцуют под классный рок. Они встряхивают волосами, это точно, приподнимают темные очки и посылают воздушные поцелуи. Наши души молодые и красивые, как мы, и может даже еще лучше.
-Нравится? Нравится тебе моя футболка?
-Да. А что это?
-Ну как же… Радуга!
-Точно. Радуга.
Под пальцами твоими лопается виноград. Рассыпается брызгами на ткани.
-Черт.
-Неет… Не черт. Это дождь! Просто под радугой пошел фиолетовый дождь.
Ты хватаешь фломастер. Водишь по футболке на моей груди.
-Смотри. Пони.
-Под дождем?
-Девочкам нравятся пони!
-Пусть будет единорог.
-Пусть будет.
-Вкусный виноград?
-Вкусный. Хочешь?
Молчу и улыбаюсь. Вообще-то мне хотелось бы, чтобы ты не спрашивал. А сказал что-нибудь вроде: «закрой глаза, открой рот». Обидеться, что ли? А хотя некогда. Некогда обижаться.
-Хочу!
-Закрой глаза и открой рот.
Что-то мокрое и горячее.
-Вообще-то. Я хотела виноград. А не губы твои. Я губ не ем.
Делаю музыку громче. И усаживаюсь на пол.
Пол холодный. Кафельный.
Ты встаешь из-за стола медленно. Как ленивый кот. Берешь тарелку. Открываешь кран. Наваливаешь от души «Фейри».
-У нас сегодня пенная вечеринка?
Мне жутко нравится, как долго и тщательно ты возишь губкой по фарфоровой поверхности. Вот кайф. Aerosmith. Мужчина, который моет посуду не спеша, чтобы я как следует насладилась моментом. Луна, вылезающая из облаков так скромно, хоть ночь и белая. Что еще? Сирень в вазе. Единорог на майке. Виноград вместо вина. Сегодня все супер правильно.
-Все супер правильно – говорю.
-М?
-Вечер такой. Супер правильный. Тебе остается только встать на колено. И дать мне кольцо.
-Нет же кольца.
-Ну… люди делают. Из фольги, например.
-А еще чего?
-Руку и сердце, конечно.
-Так мне они самому нужны.
Я знаю. Тебе так хорошо. Когда и рука и сердце на месте. Оставь их себе, пожалуйста.
-Встань с пола.
-Зачем? Лучше ты ко мне.
Безропотно садишься рядом. Наши души начинают рок-н-роллить вместе. За пульсы хватаются. Может быть, даже целуются. Под сиреневым дождем.
-Тебе надо завести кота.
-Да ну?
-Чтобы терся о колени.
Я наклоняюсь. Трусь носом о твои колени. Ты смеешься. А смех твой с хрипотцой. Как и весь ты, впрочем. Чуть-чуть надтреснутый.
Ну вот. Несуществующая «кукушка» на часах говорит «куку».
-Детям пора спать.
-Давай как будто у нас мальчик и девочка? Близнецы.
-Я грею им молоко.
-А я рассказываю сказку.
-О чем?
-Конечно же, о нас с тобой.
-О том, как я не сделал тебе кольцо из фольги?
- О том, как мы с тобой слушали старую-старую музыку (они сделают большие глаза) и смотрели, как всходит луна. Кто его знает? Может быть, у наших близнецов где-нибудь там и луны вовсе нет.
-Как нет луны? Как нет луны?
Твоя очередь делать большие глаза.
-Бессовестная. Ты можешь лишить наших детей чего угодно. Но только не луны.
-Согласна. Луна есть. А давай розовая? Классно же. Розовая луна…
Молчим. Ты треплешь мне челку. Я зеваю. Раз зеваю. Два зеваю. Глубоко.
-Кажется. У единорогов наступила ночь.
-Кажется – виновато улыбаюсь. Тени под глазами.
-Кажется. Мне пора.
-Можно, я тебя провожу?
-Нет. Лучше – так.
Ты сцапываешь меня в свои бесконечно могучие руки. Так тепло и тепло становится. Что я сразу же засыпаю.
Я сразу же засыпаю, и поэтому не помню, что потом.
Кажется, ты укладываешь меня в постель. Кажется, укрываешь одеялом по самые уши. Кажется, предлагаешь молока. Но я уже ничего не могу тебе ответить. Кажется, я только улыбаюсь так: чуть-чуть.
И думаю о том, как же все-таки хорошо. Когда твоя рука. И сердце. Принадлежат тебе.
И только.

Польская Фемида - она тоже женщина. Поэтому и для нее номер имеет значение. Был третий после исполнительной и законодательной, а станет шестой. Проще говоря, "шестеркой" при исполнителях и законодателях. Собственно, в этом и заключается "пластическая операция". Или, как ее именуют в местной партии власти - "судебная реформа". Хотят придать богине правосудия нужные формы. А значит, ничем иным, кроме как заботой о "Праве и справедливости", это не продиктовано. Правда, и то, и другое - в кавычках. Потому что это и есть название самой партии власти.

Партия "ПиС" (так звучит ее аббревиатура) решила, что "ПиС" здесь всему. В смысле, голова. Сейм и сенат правящим большинством уже приняли законы, позволяющие подчинить юриспруденцию. Дело оставалось за малым. За президентом. Ведь в свое время "серый кардинал всея Польши" Ярослав Качиньский потому и сделал из Анджея Дуды главу государства, что посчитал его именно способным малым. И сейчас он, надо полагать, не подведет. По крайней мере, предложение главы Евросовета, тоже поляка, Дональда Туска встретиться и вспомнить общий язык, он уже отверг.

Из этого еще не следует, что Брюссель непременно проучит Варшаву и лишит ее голоса в Совете ЕС. Сегодня Дуда публично пообещал ветировать скандальные законопроекты. Однако в Польше знают, что это значит. Во-первых, так решил не он. А, во-вторых, тот, кто здесь все решает, если что-то задумал, то от своего не отступится. Даже если это - не его. Что он и доказал в сейме Польши, когда кто-то из оппозиции при обсуждении судебной реформы призвал его не позорить память брата Леха. Качиньский вскочил на трибуну и, молотя по ней кулаками, закричал: "Не вытирайте свои предательские рожи именем моего брата! Вы уничтожали его, вы убили его, сволочи!".

Вероятно, именно так в его представлении и должны звучать приговоры. И пусть в Евросоюзе сколько угодно считают, что Качиньский с компанией в стремлении установить контроль над судами грубо попирают принципы верховенства закона и разделения властей. Тем более, что с последним в Польше все в ажуре. Диктат Качиньского, собственно, и размножается делением. Раз - и премьером стала его ученица Беата Шидло. Два - и в президентах его подмастерье Анджей Дуда. Три - и Фемида тоже будет своим человеком. Глаза может не открывать. Ее берут на службу не за красивые глазки, лишь бы открывала рот, когда скажут.

И все это вместе - тоже разные ветви власти. Но на одном стволе. Куда он, так сказать, Качиньский, туда и ветер подует. А выдувает он, похоже, остатки здравого смысла. Страны - они же как люди. Попадаются и неуживчивые. Нынешняя Польша - из таких. Вредная, злобная, на весь мир обиженная. В каждом дворе есть такая склочница. Добра не помнит, приличий не знает, выражений не выбирает. Скандал - суть ее существования. Причем неважно с кем. С соседями по лестничной клетке или с жильцами из дома напротив. Она и в собственной квартире на всех орет, если что не по ней.

Наверное, нужна определенная смелость, чтобы не бояться рассориться со всеми вокруг. С ЕС, с Россией, даже со своими гражданами. Та смелость, в основе которой безрассудство. Ведь, скажем, с тем же сносом памятников солдатам-освободителям у Польши получается, как по Козьме Пруткову. Гений мыслит и создает. Человек обыкновенный приводит в исполнение. А дурак пользуется и не благодарит.

Выпуск приквелов к «Чужому» напоминают поиски недостающего звена. Сначала выкатили «Прометей», который оказался связан с оригинальным фильмом чуть более, чем никак. Затем «Завет», который должен был объяснить, какого, собсна, рожна, но и тут не случилось. Теперь нам обещают еще один фильм, который теперь уж точно соберет все воедино. Напрашивается мысль, что такое количество фильмов сделано не для целостности истории, а для настругания бабла.

Итак, замес: спустя десять лет после событий «Прометея» колонизаторы бороздят просторы Большого Театра направляются к тщательно выбранной планете. По пути в результате несчастного случая экипаж выходит из гибернации и получает некий сигнал с некой планеты, которая (о, совпадение) пригодна к жизни ничуть не меньше, чем выбранная для экспедиции (до которой еще пилить и пилить). Часть команды высаживается для разведки, и тут начинается месивко.

Фильм очень затянут, за два часа я успела отсидеть ногу и прочитать все статьи на википедии, периодически отвлекаясь на происходящее на экране. И даже при таком подходе я не пропустила ничего интересного заслуживающего внимания.

К поведению команды у меня претензий нет. В фильмах франшизы, снятых Ридли Скоттом (да, даже в первом), все всегда ведут себя, как идиоты. Вместо сопереживания героям я чувствую жгучее желание, чтоб они все попередохли. Когда Девид предлагает одному из персонажей подойти к яйцу с Лицехватом и заглянуть туда, вместо напряжения на меня накатывал лишь молодецкий смех. Уместно было бы до кучи предложить закрыть глаза и открыть рот.

Как бы я не «любила» Ивил Корпорейшн, которая хочет приручить зверюшку и доить из нее кислоту, ее с легкостью уделывает один поехавший андроид. Майкл Фассбендер, конечно, приличный актер, но тут он почему-то забыл, что Люди-Ч закончились, и продолжает играть Магнето.

Графика выглядит, как работа первокурсника. Ранние версии ксеноморфа сделали ужасно вырвиглазными. Видимо, чтобы подчеркнуть великолепие оригинального.

Финальный твист. Если бы фильм вышел на годик позже, я бы решила, что создатели ушли в рекурсию и сперли концовку Живого. Но поскольку это не так, имеем то, что имеем: бессмысленную моду разворачивать все так, чтобы никто не догадался было максимально предсказуемо.

В волшебном мире Голливуда поцелуй имеет сакральное значение - обрамленное романтическим саундтреком и обернутое интимным полумраком соединение губ двух влюбленных означает кульминацию их движения друг к другу. Порой такой поцелуй становится центральной композицией всей огромной картины… Но сейчас мы не об этом. Далеко не каждый поцелуй в кино прекрасен, и дело не только в том, что мастера хорроров любят добавить к сцене крови и грязи, а в подростковых ромкомах молодежь смешно закатывает глаза. Некоторые поцелуи в кино вызывают почти физическое отторжение из-за того, что они не то, чем кажутся. Мы выбрали для вас одиннадцать наиболее отвратительных сцен с поцелуями, на которых хочется закрыть глаза даже при просмотре любимого фильма.

Купить
билет

Люк и Лея

Кадр из фильма "Звездные войны: эпизод V - Империя наносит ответный удар "

Черт, Джордж , зачем? Что мы сделали тебе, зачем ты так с нами? Пока суровый Хан Соло ревностно кусает губы, Лея неожиданно для многих впивается жадным поцелуем в сидящего рядом Скайукера. Ох, этот поцелуй был слишком затяжным даже для обычной пары, а для брата с сестрой - просто какой-то невыносимо протяженный. А на лицо Хэмилла посмотрите по окончании - да он же выглядит как похотливый старшеклассник, отведавший румяного тела самой красивой девочки в школе. Это выглядит неловко, даже если вынести за скобки родственную связь героев. Лукас отвергает все обвинения в намеренной демонстрации родственной страсти, мол, сценарий «Империи» был написан до того, как в его идеях Люк и Лея стали братом и сестрой. Однако когда вышла исправленная и дополненная трилогия, в фильм вошло много нового (и не всегда нужного), а спорный эпизод удален не был. Лукас всех обманул.